Я родилась в социалистическом Китае, у нас современное общество, где чтут традиции предков. Я знаю, кто такая Гуанинь, хорошо пользуюсь интернетом, у меня «отлично» по курсу новейшей истории и новый белый сенсорный телефон. Я с уважением отношусь к русским воинам-освободителям. Но вот уже три дня как вокруг меня и со мной происходят странные вещи. Я должна постараться это пережить сейчас, выслушать, запомнить, научиться. Потом пройдет время, и я все пойму или забуду. Ведь когда-то мои предки считали, например, поезд – чудовищем, а сейчас я каждый день езжу в метро и люблю поезда – они быстрые и удобные. Так рассуждали все мои предки, так мы выжили и стали великой страной. Мы так выживали всегда – выживание без жертв невозможно, но так сохраняется жизнь. А они, русские, тоже жертвовали и победили в войне и помогли нам освободиться. Это их путь сохранять жизнь. Не только свою жизнь.

Последнее, что я спросила у разноглазого русского старика:

– Лаоши Ефремов, вы считаете, что мы чему-то научились у вас после войны?

Он ответил мне с улыбкой, с которой старики отвечают на детские вопросы. Он сказал:

– Смотри, девочка, какой Харбин теперь высокий город!

Ирина Черкашина Посмертник

Ирина Черкашина

Посмертник

Они остановились у замусоренной лесной обочины, на подъезде к какому-то фольварку. Мотор «Виллиса» заглох, и в ответ на все попытки водителя его оживить только чихал.

Водитель, пожилой сержант Кринович, повернулся к Порошину и сказал с сильным белорусским акцентом:

– Просим прашшения, товарыш маг, а далее машина не поедзет. Чинить треба. Такая зараза мотор…

Капитан Порошин досадливо поморщился. Ему нужно было вместе с группой быть к вечеру в штабе дивизии. Там – короткий отдых, а потом – нескончаемая, грязная, пахнущая кровью работа по закрытию могил. Братских, одиночных, военных, гражданских – всех, какие фронт оставлял за собой, стремительно продвигаясь на запад. В штабе его ждали. Прежний дивизионный посмертник неделю назад погиб, подорвавшись на противопехотной мине, а полковые маги не справлялись, не успевали. Да и какие сейчас в тех полках маги? Малыши-желторотики, новый набор после краткосрочных курсов. А здесь уже целых семь дней могилы стоят открытыми, непроверенными, и кто знает, какая в них активность завелась – на вражеской-то земле?

В сорок втором году, попав под Харьковом в окружение, Порошин видел, что может враг – достаточно сильный и наглый, чтобы вмешиваться в ход великого круговорота магии и жизни – сделать с неприбранными вовремя телами и не ушедшими далеко солдатскими душами. «Атаку мертвых» тогда удалось отбить, но вспоминать об этом маг не любил. Ему и так на память от того прорыва осталась мелкая дрожь в руках – последствие тяжелой контузии.