— Почему?.. — все-таки спросил он умирающего.

— Храните мир божший… — выдавил тот упрямо. — Тты его губишь!.. — и захрипев, несчастный швейцарец испустил дух.

Герцог повернул голову, в темноте он казался бледным как покойник.

— Что он сказал?..

— Правду, — заметил я мрачно. Взгляд у герцога был оторопелый и, пожалуй, испуганный. — Так, как он ее понимает, — прибавил я. — Берегитесь не тех, кто может убить тело, а тех, кто может повредить вашей душе. Такое, — я указал на убитого, — они могут сделать с любым человеком, что им попадется. То есть, конечно, не они, а их предводитель. Наше счастье, что его последователи почти лишены разума. Но в том-то и весь ужас — они лишены души. — Швейцарцы тревожно зашептались, заохали, кто-то принялся ожесточенно креститься. — Их речи во многом правдивы, — продолжил я. — Но то, что с ними сделали — все отменяет. Они не ведают ни что творят, ни что говорят. Им уже ничто ни во вред и не во благо, они только орудия. Орудия того, кто хочет получить власть, устранив всех, кто ему мешает на дороге, так или иначе.

— Да кто же это?

Я посмотрел герцогу в глаза.

— Это-то самое плохое — мы пока не знаем.

— Тогда каким образом вы хоть что-то о них узнали?

— Случайное столкновение. Не на много дней раньше вас.

— Погодите-ка… — припомнил герцог. — Тогда, на охоте, вы сказали что-то очень похожее…

Так я и знал, что он прислушивался.

— Так что же, король…

— Не думаю, — возразил я. — Полагаю, он ими обманут. Но после этой ночи он не станет их поддерживать.

— Ах вот как… — герцог чуть наклонил голову, и мне показалось, я слышу, как в его голове щелкают мысли, как костяшки на счетах. — Значит, вот оно что…

Я услышал не столь уж отдаленный цокот копыт и прочий шум от перемещающейся массы народа. Этот звук мне не нравился. Не только потому, что незнакомый отряд угадывался как большой. Это была не абстрактная тревога и обычная подозрительность, это была почти маниакальная уверенность. В следующее мгновение я понял, почему так уверен.

— Вам не следует здесь оставаться, — решительно перебил я мысли герцога. — Они идут сюда, считая, что вы отвлечены, что, скорее всего, уже покончили с вашим врагом и торжествуете! Уходите или готовьтесь к бою!

Гиз снова посмотрел на меня как на сумасшедшего, колеблясь.

— Они молчат, — сказал я. — Они ведь не думают!

Гиз бросил в ответ еще один потрясенный взгляд — столько, сколько сегодня, подобных взглядов, наверное, можно было не увидеть и за всю его предыдущую жизнь. И тоже прислушался. После чего выражение его лица стало еще более озадаченным.