— Можем отступить в дом Колиньи — он все равно свободен, — предложил я. — Хозяин не будет возражать после того, что тут было. — Мы оба покосились на следы небольшого предыдущего сражения. Хотя осада может не дать места для маневра…

— Вы правы, — быстро отреагировал герцог. — Но мы можем на всякий случай отойти к дому…

Он отдал приказ и мы дружно вернулись к дому, где на крыльце угрюмо скучали Огюст и Мишель.

— Позвольте… — проговорил герцог, с недоумением глядя на Огюста, будто силился его припомнить.

— Граф де Флеррн, — представил или напомнил я, как ни в чем не бывало. — Адъютант адмирала Колиньи. Наш союзник в этом деле, так же, как и сам адмирал, — снова счел нужным подчеркнуть я. — Ему известно, что покушение третьего дня было совершено не по вашему приказу.

Лицо герцога на мгновение стало обезоруживающе ошарашенным.

— Но как вы…

Выходит, и впрямь так? Прекрасно. Хотя, уверен, будь оно даже не так, моя трактовка была бы сейчас для всех попросту удобной. Но я был уверен в том, что она верна. Огюст тоже слегка вздрогнул, и на его лице, откуда ни возьмись, появилось облегчение. Как бы мало это ни значило, застарелые стереотипы, рефлексы, счеты… вечно они нам аукаются.

— От них, — не слишком сильно солгал я, указав на трупы. Вот уж на кого всегда было удобно сваливать… — Вас стравливали намеренно, бог знает сколько времени, чтобы проще было разделаться.

— Гм… — проговорил герцог. Неважно, что именно он об этом думал. «Мириться лучше со знакомым злом», — даже если это знакомое для него зло — Колиньи и все протестанты вместе взятые, — когда альтернативой выступит нечто настолько чужеродное и пугающее, что того и гляди можно будет уверовать в то, что россказни о дьяволе — не такие уж россказни.

Лязг и грохот приближались.

— Это что, танки? — нервно проговорил Огюст.

— А? — рассеянно переспросили сразу и Мишель и герцог.

— У меня есть идея, — сообщил я. — Если только они не нападут сходу… А впрочем, даже если и сходу — главное успеть сказать…

Отряд вывернулся из-за того же угла, из-за которого появились Гиз и швейцарцы. Костяк войска, сплошь пестревшего белыми ленточками, составляла пехота, сопровождали ее и всадники с аркебузами наперевес. На всех сверкали каски, не было сомнений, что защищены у них металлом не только головы. Все же кто-то изрядно постарался и подготовился…

Новоприбывшее войско молча и деловито вышло на середину улицы, будто не обращая на нас внимания, затем остановилось напротив дома и развернулось четко, по команде, к нам лицом.

— Герцог Генрих де Гиз, — провозгласил торжественно один из хранителей, назначенный по «их» обычаю вожаком и гласом божьим, — ты нарушитель мира и порядка, убийца и изменник. Чаша переполнилась. Ты должен умереть — так предначертано…