— Народ товарища Любимова поддерживает, это надо признать, — вздохнув, констатировал Киров.

— Народ всегда поддерживает того, кто разводит демагогию о том, что все будут здоровыми и счастливыми, невзирая на реальное положение дел, — тут же отозвался Мехлис.

— В первую пятилетку мы уже приглашали рабочих-специалистов из-за рубежа, — напомнил Орджоникидзе. — К сожалению, даже приехав в СССР, многие из них проявили свою мелкобуржуазную сущность. Они требовали к себе особого отношения, требовали привилегий перед нашими трудящимися. И даже наше гражданство те из них, кто остался в СССР, получили из меркантильных, а не из идейных соображений. Мы никогда не сможем таким людям доверять.

— Я даже больше скажу, — перехватил слово у наркома тяжёлой промышленности Каганович, — впустив в СССР массы народа из буржуазных стран мы своими руками создадим внутри нашей страны "пятую колонну". Ведь наши враги неминуемо воспользуются возможностью наводнить наше общество подрывными элементами. В таком разрезе позицию Любимова уже нельзя назвать безответственной. Это прямо вражеская позиция, всего лишь замаскированная благими намерениями!

Представители советской политической элиты высказывались один за другим, общий тон варьировался от настороженного до крайне негативного. Впрочем, этого следовало ожидать сразу по многим причинам. И в первую очередь потому, что среда всегда отторгает выскочек, выбивающихся из общего строя. Раньше меня спасало именно то, что я никогда не находился внутри этой среды. Всякий раз, засветившись, успешно скрывался от неприятностей среди своих железок, но сейчас, как сказала Багира из сказки Киплинга, мы можем только драться.

Из всех присутствующих отмолчались только Артюхина и Берия, что не укрылось от бдительного ока отца народов. Даже мой дорогой дядюшка Исидор Любимов, нарком лёгкой промышленности, пожурил меня за то, что не советуюсь со старшими.

— Товарищ Артюхина, почему вы не высказываете своего мнения? Насколько нам известно, именно вы познакомились с товарищем Любимовым раньше всех нас. Как следует ваше молчание понимать?

— Я действительно познакомилась с товарищем Любимовым раньше всех, — согласилась Александра Фёдоровна, — и первый же наш разговор прошёл в весьма острой форме. Но, отбросив привычные штампы и эмоции, тогда я сумела прислушаться к словам никому не известного человека, едущего устраиваться на завод в Москву. И ни разу с тех пор об этом не пожалела. Я твёрдо уверена, что Сталинградская речь товарища Любимова не направлена в ущерб СССР, Советской власти и советскому народу. В то же время она идёт в разрез с установками партии и, в связи с этим, я хотела бы пояснений. Благо товарищ Любимов здесь присутствует. Понимаю, что он не член ЦК партии, не нарком, но случай экстраординарный и мы можем сделать исключение и отступить от регламента.