Он смешался.
— Хорошо, — кивнула Татьяна и, повернувшись к Виктору, сделала "страшные глаза":
— Месье Поль посмотрите, пожалуйста, что там и как. А мне бы умыться с дороги, — улыбнулась она главврачу и его заместителю.
— Пройдемте со мной, сеньорита, — предложил Берганса, сопроводив слова приглашающим жестом. — И, господа оркестранты, прошу вас.
* * *
Между тем, Федорчук с "хозяйственником" прошли во внутренний двор — уже третий, если считать еще и хозяйственный, но богатые люди везде — и в Испании тоже — живут на широкую ногу. И эта просторная, как дворец каких-нибудь французских герцогов, асьенда исключением не являлась. Виктор окинул взглядом патио, окруженный двумя уровнями галерей, удовлетворенно кивнул, и повернулся к сеньору Бестейро:
— Ну, что ж, неплохо.
И в самом деле, все оказалось исполнено просто, но с умом. Невысокую сцену сложили из плотно сдвинутых, поставленных друг на друга — в два слоя — ящиков. Судя по размеру, окраске и маркировке, ящики были из-под артиллерийских снарядов крупного калибра. "Сидячие места" — тоже устроили из ящиков, причем в передних рядах использовали небольшие, а в дальних — побольше. Ну, и стулья на галереях второго этажа, — для тех, кто не может спуститься вниз…
— Гм… — начал Федорчук, — а куда мы посадим оркестр?
— Карамба! — выругался хозяйственник. — Совершенно не подумал! Сейчас принесем из столовой стулья. Сколько человек в оркестре? Я, простите сеньор, не запомнил, двенадцать или тринадцать?
— Двенадцать, — ответил Федорчук. — И еще, в нижней галерее, за "сценой", — поставьте, если можно, какую-нибудь ширму, что ли, столик и два-три стула… И попросите принести сюда кофе, и, если можно, сока — это для Виктории.
— Сделаем! — живо откликнулся Бестейро.
"Похоже это его любимое словечко. Хороший завхоз!" — решил Виктор и поощряющее улыбнулся.
— И, да… — добавил он, увидев на противоположной стороне двора, в тени галереи знакомое лицо, — еще пепельницу, пожалуйста.
— Пепельницу? — поднял брови сеньор Бестейро.
— Да, — кивнул Федорчук, сердце которого, "сорвавшись с цепи", уже летело к покуривающей в теньке женщине. — Вообще-то, — сказал он, преодолевая нетерпение, — певицам курить вредно, но мадемуазель Фар иногда… Ну, вы понимаете? — улыбнулся он через силу. — А я, — и вовсе не певица… Извините!
И он опрометью бросился через двор.
7.