И ещё меня тревожит недавнее прошлое. Прошлое моей нынешней здешней жизни.

– Мусь, а как ты законтачила с НКВД? – очень уж странными выглядят события последних дней. Никогда бы не подумал, что Сталин с Поликарповым станут водить меня за нос – я ведь, кажется, достаточно удачно взял в свои руки бразды правления основными направлениями развития авиации. А тут – бах, и целый самолёт создан тайком от меня. Хотя я ведь постоянно погружался в частные вопросы, а на общую картинку особого внимания не обращал. По прошлой жизни знаю, что Туполев должен усиленно работать над Ту-2, который на эту войну так толком и не успеет.

– Да очень просто законтачила. Написала оперу.

– Ты ведь даже нот не знаешь! – ступил я. – Какую к Альдебарану оперу?

– Донос на себя написала, лично отнесла куда следует и потребовала, чтобы его зарегистрировали по всей форме. Проверять сигнал прислали Егора Конарева. Он такой молоденький был, забавный. И, конечно, ни чуточки мне не поверил. Да нам с тобой обоим до конца не верили, считай, пока война не началась. Но со мной это было не так-то просто – ты как раз объявился в аэроклубе – мальчик-старичок. Как Егор над этим голову ломал – обхохотаться. Он даже потребовал к себе в помощь настоящего авиатора – тогда и подключили к нашему делу Крутилина. Я его честно предупредила, что мешать тебе не нужно – ты и сам всё сделаешь правильно.

Но до товарища Сталина сведения о странных детях дошли. Вот тогда-то мы с ним и поговорили. Я его строго отчитала за неэффективно проведённые репрессии и за младшенького, за Васю. А то, сдал ребёнка под присмотр своей охране, а сам принялся горевать по жене. Как же он на меня за это злился! Нет, виду не показывал, но до тех пор, пока ты не пролетел перед Чкаловым хвостом вперёд, ни разу ничем не поинтересовался. Кстати, как это ты такой фокус сумел провернуть?

– Элементарно. Это же схема «Утка». Правда, крыло получается слишком ламинарным – падает подъёмная сила – мне на моём маломощном движке с трудом удалось удержаться в воздухе. Ну и рулить по зеркалам не подарок. Особенно, без авиагоризонта. Ты не уводи разговор, – спохватился я, поняв, что моя сливочная пытается сменить тему.

– Ну, после франкистского мятежа в Испании отношения между нами начали налаживаться, так что репрессии товарищ Сталин провёл аккуратней – политических с уголовниками в одних лагерях не смешивал, расстреливать запретил вообще, да ещё и запретил принимать к сведению анонимные доносы. Так что карающая метла оказалась пореже.

* * *

Мы сидим с Васей на берегу речки и удим рыбу. Мусенька колдует над казаном, где готовится уха. Неподалеку покачиваются на воде наши «Бекасы» – ждём выхода группы с маршрута сюда, в условленное место – не во всех районах Вилюйщины можно сесть, потому что «зелёное море тайги» не изобилует открытыми участками. А ещё тут встречаются и каменистые склоны. А вертолётов у нас нет.