В его положении не было ровно ничего хорошего, но хуже всего было именно это: отсутствие всяких правил. Что бы он ни делал, как бы ни делал, — нельзя было предсказать, как посмотрит на это хозяин, и что воспоследует, за что — последует расправа, за что — положена экзекуция, что — вдруг будет оставлено без внимания, а за что — последует нечто вроде поощрения. По отношению к нему дети гор проявляли, по видимости, произвол поистине божественный, как дети обычные — по отношению к игрушке, и судьбой его в каждую секунду были их мимолетные причуды, непостижимые, как будто бы они и впрямь были с другой планеты, — но, может быть, таким образом дело обстояло только по отношению к нему, и весь этот спектакль разыгрывался нарочно?

Получив некоторый первоначальный набор, он постепенно расширял хозяйство, по ходу дела изготавливая себе все, что потребуется, но каждый раз для этого требовалось просить разрешения и подробно объяснять, зачем именно ему нужно то или иное устройство. И тогда хозяин либо разрешал, либо запрещал — без объяснения причин. И однажды, когда Халиль пару раз дал Азамату сигнал, чтобы тот уронил его, — за непонятливость, — он вдруг с ужасом понял, что хозяину нужны просто-напросто ракеты, — всего-навсего что-нибудь навроде Штатовского "Тамагавка", но на раз круче. Чтоб дальность — четыре с половиной тысячи, и КВО — два метра. Ну, — пять.

Полугодовой опыт общения с Халилем Газиевым подсказывал ему, что тут, — не пройдут намеки на то, что он все-таки не Королев и не Слушко, да и те сроду не справились бы в таких условиях. В данном случае логика хозяина была проще некуда: он и раньше, случалось, ныл, что невозможно, но, ежели плеткой по ребрам, — то делал, и теперь сделает, никуда не денется, потому что как раз деваться-то ему и некуда. Не было у него конструкции, и быть не могло! И тем более, — никакой "соломы", никаких дисков на эту тему не было и быть не могло, потому что не продавалось ничего подобного. Вообще. У себя, в Кирове, с толковыми помощниками и задействовав ВСЕ возможности системы, он, возможно, и смог бы сделать что-нибудь подобное, — если бы в чью-то голову пришла, вкралась бы, аки тать в нощи, подобная глупость. Такая дестабилизирующая, разрушительная, пагубная нелепость, ничего ровным счетом не дающая, но зато способная в миг разрушить такое хрупкое и с таким трудом достигнутое равновесие с властями. А ведь сволочь черножопая не просто так заказывает тяжелые крылатые ракеты, не для того, чтобы в сарайчике лежали на всякий случай: он непременно выпустит их по кому-нибудь, если не по делу, так из дикарского любопытства, и дай бог еще, если боеголовки будут не ядерные. Но это все было рассуждениями сугубо абстрактными, потому что подобное — далеко-о за пределами его возможностей, но ему не поверят, как не верили и прежде, и губит его сейчас как раз то, что прежде он всегда в конце концов справлялся. Вот ежели бы он, да хоть раз… Ага! А плеткой? Ежели по ребрам — да с оттяжкой? Так что, — только не он. Он слишком хорошо усваивает раз полученные уроки, только почему-то не слишком рад своим способностям.