— А это…, - Майкл показал на ту самую модель, — тоже ви?

— Представьте себе. Я начал с мостов, я долго-долго строил мосты, не попал даже на фронт, даже в саперные части, потому что строить и восстанавливать мосты в тылу оказалось даже нужнее, потом я долго-долго не строил мостов, строил много, что угодно, кроме мостов, а вот теперь — опять… От чего ушел, к тому вернулся, круг замкнулся, герр Кляйнмихель, и это явный намек судьбы, что уже переделано все, к чему она меня предназначала, и пора, пора… Немножко жаль, потому что только сейчас у меня появился дом, который я всегда хотел, есть здоровье, досуг, — вот даже востребованным оказался нежданно-негаданно, — а пора. Вы еще молодые люди и не можете представить себе этого чувства, когда, казалось бы, только открыл утром глаза, а уже вечер.

— С цветами, — гость старательно изобразил в воздухе нечто среднее между фонтаном и взрывом, — это есть интересно…

— Стариковская причуда. Изобразил, как получилось, потому чего-то вроде бы как не хватало, но Толич ухватился именно за этот эскиз, и заставил проработать, а его жулье привезло то, что все-таки подошло… Откровенно говоря, я и подумать-то не мог, что сыщется что-нибудь подходящее.

— Это — секрет?

Старик махнул рукой.

— Мангр Бейли. Во всяком случае так мне сказали. Весной он цветет, — ну ладно. Летом, — нашим летом! — он дает хорошую, плотную зелень. Но вот осенью листья его становятся темно-лиловыми в красную полоску, и мне говорят, что именно за это его прозвали Полосатым Мангром. Потом, — это мангр! — облетает, а ветки у него — кривые, черные и корявые, как когти дьявола, так что мост начинает походить на орудие пытки, покрытое заскорузлыми от засохшей крови крючьями… Когда на них, над седой замерзшей рекой, под сизым от мороза небом, — да еще целая стая ворон в качестве украшения, то и вообще получается, доложу вам, та-акая картина… Я спрашиваю их, не называется ли он, по совместительству, еще и Лысым Мангром или, к примеру, Помойной Елкой, а они смеются…

Майклу аж до зуда хотелось узнать, кем являются таинственные "они", и какую должность имеет таинственный Толич, но он почел за благо промолчать. И причины тут были не столь уж простые, и не последнее место среди них занимало отстраненное, как будто выжидающее чего-то молчание Михаила, сидевшего все в той же лениво-расслабленной позе. Он ни разу не глянул на Майкла прямо, но одно только приближение медлительного взгляда его полуприкрытых глаз было сродни приближению светового пятна от прожектора, — к затаившемуся во тьме лазутчику. Островитянин все никак не мог припомнить, где он встречал нечто подобное, а потом вдруг вспомнил: сходным образом смотрели сутенеры и "пушеры" средней руки. Взгляд гангстера. Или, — и в этом не мешало отдавать себе отчет, — полицейского, по долгу службы вынужденного проводить ночи на смертоносных улицах мерзких, как шанкры, пригородов.