— Врешь поди?

— Обижаешь. Мое слово — свято. Если охота не пропадет, — тебе первому сторгую.

— Не пропадет. Если раньше добуду, — так вторая будет…

Два молодых человека, которых так и хотелось назвать нукерами, как положено, — в кожухах и малахаях, — как положено, показывающих превосходные зубы в по-волчьи добродушных улыбках, ждали патрона неподалеку. Под ними, вместо классических кочевничьих лошадок, едва слышно шипели два жутких мотоцикла здешнего образца, и видно было, что это не абы какие машины. На третий, попрощавшись и окинув "Сольпугу" предельно деловитым взглядом, сел сам Мухали.

Пыль ударила тремя фонтанами, раздался свист и шипение впору какому-нибудь Соловью Разбойнику, и троица стремглав унеслась прочь, туда, где вроде бы ничего и не было кроме степного горизонта.

— Чего это от тебя степняк-то хотел?

— Все того же. Такое впечатление, что я не транспорт себе купил, а липкую приманку для мух. Видел такие в детстве?

— Геморрой ты себе купил. На всю задницу и до скончания времен. Это все равно, что на какой-нибудь там Мисс Европа жениться. И ты того… поосторожнее как-нибудь с батырами.

— А что такое?

— Да ничего особенного. Просто новации последнего времени пришлись кочевникам исключительно в жилу. Вдруг оказалось, что они в новых условиях, — как рыба в воде. Теперь-то все понятно, и кажется, что по-другому и быть-то не могло… Вот только ясно это стало потом, а вот до никто ничего подобного как всегда не ожидал. Почему-то. Как всегда.

— Ну?!

— Опять-таки ничего конкретного. Просто один интересный человек, его Лев Николаевич зовут, как Толстого, любит повторять, что степь способна ждать веками и тысячелетиями, притворяясь, что ее и вовсе нет. И всегда дожидается.

— Скотовод, ваш тон библейского пророка начинает меня утомлять. По-моему это чистой воды попытка с многозначительной миной облить конкурентов грязью.

— Мое дело предупредить, а там — как знаешь.

Хорошо зная русский, и, — как он надеялся, — неплохо русских, Островитянин русским ни в коем случае не являлся. Не только по происхождению, но и ни по каким меркам вообще. Хотя, на первый взгляд, разница в поведении может показаться незначительной и исчезающе-тонкой. Пример: русский, усомнившись, — послал бы, и уж, по крайней мере, послав, — махнул бы рукой. Островитянин, усомнившись, — все-таки услышал, а, послав, — все-таки принял к сведению.

Придорожная гостиничка близь Целинограда не представляла собой ничего особенного: точно таких же и подобных выросло в последнее время видимо-невидимо. Массивные стены, крохотные окна первого этажа, прорезанные в коридоре, частые, изящные, с виду обманчиво-хрупкие решетки в окнах второго этажа, и сами окна номеров, открывающиеся во внутренний двор. Глухая, четырехметровая, с очень подозрительными колышками по гребню стена вокруг всего комплекса прорезана одними раздвижными воротами все из того же серого, двухсантиметровой толщины, не принимающего никакой краски углерода. Сторож рядом со входом, под козырьком и за стеклом устрашающей толщины, на столике — кнопки и подозрительного вида массивный ящик. А вокруг — бесконечная ширь, пустое место до самого горизонта, и только серая, неестественно гладкая лента дороги, уходящая в бесконечную даль. Семисоткилометровый пробег показал, что "Сольпуга", в общем, не отстает от "Тигра", газовского вездехода преимущественно военного назначения, даже по шоссе. Кроме того, — Михаил с напарником и неизбывно сонным Сережей за рулем еще и не гнали. Они поздно выехали и оттого ночь застала их в пути.