— Заткнись, — вежливо попросил Майкл, — ты говоришь вполне понятные вещи, но отчего-то кажется, что ты все время бредишь вслух. И убери руку, — а то тебя так трясет, что у меня начинается морская болезнь…

Но тот словно бы и не слышал, продолжая монотонно, с зудением бормотать совершенно очевидные, бесспорные вещи. Другое дело, что верить в них совершенно не хотелось:

— … и дай Бог еще, если сразу же завалят хана, но это вряд ли, потому что настоящие вожди умудряются смотаться даже тогда, когда гибнет вся их армия, а товарищ Боорчу — у нас из настоящих… а если он уцелеет, то через полчаса тут будет вся орда со средствами усиления, включая реактивную артиллерию и авиацию…

Раздался мягкий вой, и на месте разгорающегося конфликта появилось новое действующее лицо, — еще один милиционер, на этот раз казах, поразительной красоты мужчина в лихо прогнутой форменной фуражке, весь из себя по всей форме и с очень серьезным лицом. И с тем же лицом он совершенно одинаково, по справедливости, молчаливо кивал, выслушивая доводы обоих участников тяжбы. Так могла бы кивать слепая Фемида, но когда он, наконец, принял решение, это впечатление почти полностью рассеялось.

— Владелец транспортного средства в качестве подозреваемого и уважаемый товарищ Боорчи как главный свидетель поедут со мной, а транспортное средство пойдет в качестве вещественного доказательства.

Роботообразный старшина слабо шевельнулся в своей тени, — похоже, высокое Искусство Быть Невидимым было присуще ему в превосходной степени:

— Браток, — прогудел он, — ты ничего не забыл, а? Например о соблюдении субординации?

Мухали, полуобернувшись к милиционеру-казаху, бесстарастным голосом выдал довольно длинную тираду, тот, полуприкрыв глаза, — кивнул.

— Интересно, — вдруг прервал бредовое бормотание Михаил, и вытащил что-то из кармана, — о чем он ему говорит?

— Это и вправду интересно, — согласно кивнул Островитянин, — у вас прямо-таки чутье. Вон этот, — он указал энергичным подбородком на Мухали, — вопрошает вон того, почему он явился так поздно, а не тогда, когда ему было приказано. Очень сердится и говорит, что если бы он, сын желтоухой собаки, делал то, что ему говорят, то не было бы сейчас такой вот… в общем, — задницы.

— Ты откуда знаешь?

— Фирма, — высокомерно проговорил Майкл, — заботится о том, чтобы ее сотрудники знали основные языки страны назначения, а тюркская группа языков — среди таких основных.

Но тот, похоже, его не слышал: прижмурив глаза, как будто он одновременно и боялся смотреть на что-то уж особенно страшное, что должно было произойти вот-вот, и все-таки подсматривал, он снова обрушился в волны нездоровой риторики: