Но все вместе, если брать вообще, все-таки выглядело до головной боли непонятным и идущим по совершенно непостижимым правилам, путями не прямыми, а, зачастую, самыми окольными, так что только что образованная деталь, даже из числа тех, что выглядели вполне солидно и основательно, вдруг начинали таять и сходили на нет, оставляя после себя какую-нибудь пустяковинку. Раствор в самых неожиданных местах вдруг становился мутным, начинал светиться светом разных оттенков, но как правило — мрачных, густо-лиловых, мутно-зеленых, грязно желто-лиловых, потом просветлялся, просто так или породив целый кишечник разнокалиберных прозрачных трубок. Глядя на происходящее, он несколько раз он ловил себя на том, что, — опять-таки сам с собой, — заключает пари, что далее — процесс пойдет так-то и так-то, и обманывал сам себя, но при этом, как честный человек, знал, что по большей части эти пари проигрывает. И все-таки это увлекало, — увлекало, как узор, созданный какой-то чуждой, может быть — даже нечеловеческой цивилизацией, как последовательное, в частных приложениях, развитие пусть совершенно иной, нежели у старика Аристотеля, но все-таки логики. А еще, — при всей увлекательности нечеловеческого деяния оно пугало и давило, как пребывание рядом с каким-нибудь особенно мощным атомным реактором, либо внутри колоссальной трансформаторной подстанции, когда все преграды, отделяющие себя, любимого, от чудовищных мощностей и потоков энергии, кажутся хрупкими и несерьезными. Натура настойчиво требовала покинуть док, причем как можно скорее. Кроме того, — знакомый вкус мыла не мог обмануть, — здесь было все то же, что и раньше, и все так же: он видел все, что просил, но остался по-прежнему чуждым происходящему, внешним наблюдателем.

— Пан Кляйнмихель, — раздалось от двери, — лучше бы вам не находиться здесь лишнего. Вовсе ни к чему это, как Бог свят. И без того как бы ни слишком долго вышло…

Провожая его к себе в кабинет, сопровождающий, поразительной красоты блондин с холодными голубыми глазами, пояснил:

— Здешние двери тоже не зря сделаны из самого банального железа. Осмелюсь заметить, пан Кляйнмихель, что токи, протекающие сквозь всякого рода субстанции внутри, достигают очень большой мощности и зачастую носят переменный характер. Соответствующую силу имеют и магнитные поля. Мы не знаем доподлинно, как они влияют на человеческий организм, но предпочитаем не рисковать.

Михаил, вольготно развалившийся в кресле, ехидно заметил:

— Послушай, ты ж в четвертом поколении сибиряк, и в Польше-то был раз в жизни, с турпоездкой, проездом, а чуть посторонний человек, так сразу об исторической прародине вспоминает. Пан, пан …