— Можно было, конечно, и через парадный вход, но хозяева предпочитают сохранять некую видимость… вы понимаете? На самом деле это почти ничего не значит и никак не отразится на дальнейшем. Во всяком случае — не должно.

Высоченные, в два человеческих роста двери здесь были сделаны из настоящей, без дураков, стали. Они раздвинулись, Майкл шагнул вперед и буквально задохнулся от открывшейся перед ним картины.

Чудовищный, невообразимых размеров свод, под которым можно было без натуги упрятать пару футбольных стадионов с трибунами, по форме более всего напоминал черепаший панцирь, вид изнутри. Почти все пространство под куполом, залитое рассеянным сероватым светом, не дающим теней, занимал исполинский бассейн Мокрого Объема. Тяжелая на вид жидкость в этом подземном озере неравномерно, изменчивыми лучистыми пятнами светилась на всю толщу, более всего концентрируясь вокруг четырех смутных продолговатых тел более-менее обтекаемых очертаний. Точнее рассмотреть никак не удавалось, потому что очертания эти просвечивали сквозь целый клубок полупрозрачных труб и трубок разного диаметра. При этом, ни на мгновение не оставаясь в покое, они постоянно менялись. Сливались между собой, ветвясь, образовывали отростки. Становились прозрачными и бесследно исчезали. Появлялись вновь, как будто конденсируясь из окружающей жижи. Это быстрое, деловитое, целеустремленное движение более всего напоминало копошение чудовищного клубка разнокалиберных полупрозрачных червей и выглядело совершенно отвратительно. От поверхности водоема поднимался косые, уклончивые струи быстро тающего пара и ощутимо тянуло теплом, а еще, еще все тут было пронизано очень низким, всепроникающим, каким-то липким гулом, который ощущался не одними ушами только, но и всем телом.

Там, где действо шло особенно интенсивно, сливаясь в неразборчивую рябь и мельтешение, жидкость или отдельные трубки в ее толще светились гораздо ярче, время от времени давая что-то вроде тусклых вспышек. Они потом медленно меркли, расползаясь причудливыми световыми клочьями и меняя цвет на манер полярного сияния, противоестественно поселившегося в воде. Никто не гнал, взятый напрокат бинокль с электронным усилением оптики был выше всяких похвал, и оттого он не ограничился одной смотровой позицией, прошел вдоль почти всей дорожки, узкого балкона вокруг водного зеркала. В конце концов — нашел место, откуда можно было без помех наблюдать действо, происходящее одновременно вокруг двух конструкций: все составные элементы этого видимого сумбура во всех случаях происходили одновременно, с невероятной, уму непостижимой синхронностью. Близилась стройка к окончанию или, может быть, так происходило и всегда, но только очертания тупорылых, по сто пятьдесят метров в длину, громадин менялись заметно глазу, сглаживались впадины, закрывались, сначала чем-то вроде прозрачных пленок, туманных и едва видимых, отверстия, а потом новые стенки и элементы конструкции делались все более непрозрачными, плотными и солидными, под конец вовсе переставая отличаться от тех, что были уже к моменту его прихода, силуэт кораблей становился все более обобщенным, сглаженным и простым.