– Но я настаиваю на такой встрече! Я желаю видеть Николая! – повысила голос Мария Фёдоровна. – Точно также, как его желают видеть иные члены нашей семьи. Вчера флигель-адъютант заявил, что Николай содержится под арестом!
– Увы, Ваше Величество, но это невозможно, – ледяным тоном ответила Аликс.
– Что же препятствует мне встретиться с Николаем?
– Сегодня утром он покинул Петербург и поездом выехал в Пермь…
В библиотеке воцарилось гробовое молчание, а сцена всеобщего изумления поистине была достойна пера великого Гоголя.
– Куда? Зачем в Пермь? – удивлённо воскликнула молчавшая до того Мария Павловна.
– К месту своего проживания… Я определила для Великого Князя именно этот город, где он будет проживать в качестве частного лица.
– Господи! Да что же это творится? – Мария Фёдоровна не смогла сдержать возмущение. – Это просто немыслимо! Немыслимо!
– Почему же немыслимо? В своё время Николай Константинович был сослан в Ташкент Императором Александром Вторым. Неужели Пермь хуже Ташкента?
Константин Константинович, услышав упоминание о старшем брате, опозорившем семью кражей бриллиантов, потупил глаза. А вот генерал-адмирал не на шутку разволновался. Он вскочил со своего места и обратился к Аликс:
– Это решительным образом невозможно! Вы так спокойно говорите
о том, что русский Великий Князь, русский генерал, выслан в какую-то Богом забытую Пермь?
Алексей Александрович застыл в наполеоновской позе. Огромный, величественный, картинно засунув правую руку за борт щегольского флотского сюртука, на котором одиноко белел георгиевский крест, полученный за русско-турецкую войну. Этот «le Beau Brum-mell»277 обладал недюжинным артистическим талантом и в любой обстановке прежде всего думал о том, как он выглядит.
На Императрицу театральные эффекты генерал-адмирала не оказали никакого воздействия. Она выдержала небольшую паузу и тихо произнесла:
– Со вчерашнего дня Великий Князь Николай Михайлович больше не состоит на службе. Он лишён всех чинов и уволен от всех должностей. Прошу всех запомнить, что отныне он не более, чем частное лицо. И больше я никогда… Слышите? Никогда не желаю слышать его имя!
– Но почему всё так стремительно? Невозможно принимать решения относительно Великого Князя так поспешно и необдуманно. Почему Вы даже не поинтересовались нашим мнением, мнением всей Императорской Фамилии? – не сдавался генерал-адмирал. – И как можно за какую-то шалость, пусть даже не совсем пристойную, подвергать такому жестокому наказанию?
– Если мне понадобится совет Вашего Высочества – я непременно к Вам обращусь! Но что касается Николая Михайловича, то я обошлась самостоятельно! Относительно наказания… Я проявила преступную снисходительность, ибо Великий Князь за свои богомерзкие деяния заслуживал каторги!