– Нет, Ваше Высочество, государство Российское – не разбойник с большой дороги, – ответил канцлер. – Махать кистенём нам не к лицу. Предлагается поступить так же, как с нефтеносными землями.

Стояновский, 75-летний благообразный старец с белой шкиперской бородкой, возразил:

– Я был категорическим противником изъятия нефтеносных земель, но Вы, Ваше Сиятельство, провели это дело мимо Государственного Совета, через Высочайший указ. И теперь я буду категорически против того, чтобы изымать каким-либо образом платиновые или ртутные рудники у их владельцев. Такое изъятие собственности противно праву.

– Ну почему же, Николай Иванович, позвольте спросить? Интересы государства превыше, чем интересы отдельных особ, пусть даже и титулованных.

Князь Абамелек-Лазарев поддержал канцлера:

– Вам известно, господа, что я сам промышленник, и я уже начал разработку платины в не очень больших объёмах. Но я, прежде всего, служу Государыне, служу России. Да, как промышленник я кое-что потеряю в случае введения монополии государства, не спорю. Но как русский – я выиграю несоизмеримо! И потому прошу всех брать мой пример!

Голосование по первому вопросу прошло нервно, но Игнатьев своего добился. По второму вопросу – о хлебной торговле – докладывал министр землеустройства и земледелия Шлиппе, который хотя и пребывал в должности ровно неделю, но знал вопрос очень глубоко.

Россия, занимавшая второе место в мире (после Соединённых Штатов) по хлебной торговле, уже давно попала в зависимость от европейских дельцов, наложивших лапу на русскую пшеницу. Поставляя в Европу огромные количества хлеба, взращенного на крестьянском поте, Россия не получала тех выгод, которые могла и должна была получать, и которые получали вездесущие американцы.

Стихийные начала в русской торговле давно превратились во всеобщую беду. Случается хороший урожай – и русские хлебопашцы наводняют своим хлебом порты, невзирая ни на спрос, ни на цены. Случается неурожай – и в Россию приходит царь-голод. Пошли дожди, дороги превратились в непроходимую грязь – подвоз хлеба прекратился и портам нечем торговать. Но вот собран урожай, окончены работы в поле – и хлеб стремительно идёт на рынок, понижая цены всюду, где можно.

Совсем иная картина сложилась в Соединённых Штатах, где благодаря хорошей организации система хлебных запасов стала той защитной средой, которая оградила цены от непосредственного влияния урожая. Предприимчивые американцы построили больше тысячи элеваторов, которые стали не просто хранилищами, но и местом сортировки зерна.