Время тянулось медленно, как сопли висельника. Можно развлекаться, гадая, дотянется ли до земли, или оборвётся раньше. Нельзя было обрывать раньше. Я не хотел. Не хотел украдкой, втихую. Пусть это будет только моё. Главное — не уснуть. Чтобы этот грёбаный хмырь дядя Петя ничего не предпринял, ничего не сказал.
Он, конечно, и так, наверное, может явиться. Или не может. В конце концов, кто ему разрешит постоянно вмешиваться в возню простых смертных. Эта жизнь — испытание. Для меня и для него.
По их поганым расчётам Мы облажались опять Неважно, кто будет помнить, Важно — кто будет знать.Я знаю. Был один фильм. Никому он не понравился, конечно, а мне перевернул душу, вывернул наизнанку и так оставил. «Запрещённый приём». Возможно, одно из самых страшных произведений человечества, заблудившегося и ничего не понимающего, подпись с датой под документом о собственной несостоятельности.
В конце Куколка понимает: это не её история. Не она главная героиня драмы. А вся её борьба — ради спасения другой души. И то же самое сейчас заставлял себя понять я.
Нам всем время от времени нужна встряска. Нужен кто-то, кто вывернет наизнанку нашу душу и уйдёт навсегда, оставив наедине с вопросом: кто я? Зачем я?!
Легко сдаться и утонуть, уступить обстоятельствам, когда вокруг серое ничто. Но я раскрашу эту серость яркими тонами. Я сделаю этот грёбаный город ярко-красным, устрою праздник жизни и смерти.
Пусть она себя ненавидит. Пусть плачет. Но потом она найдёт в себе силы взорваться, и взрывом разнесёт в клочья всех, кто тянет её на дно.
Не взрывайся. Подожди. Они подойдут поближе. А они подойдут, я знаю, Проверить, насколько ты мёртв Плюнуть, пнуть, посмеяться, Расслабиться и умереть