В итоге, свадьба прошла без сучка и задоринки.

Вилли Рэй появился вовремя. И хотя он явно не был абсолютно трезвым, жизненный опыт, как говорится, не пропьешь. И в таком состоянии он сумел довести Гретхен к алтарю без происшествий. Правда, ей понадобилось довольно много времени для этого. Но она ни разу не споткнулась, а органист был не против поиграть ввволю.

Такое событие почтили вниманием многие. Церковь была переполнена. Люди стояли и в проходах и на улице снаружи. По крайней мере, половина города явилась на свадьбу, забив все окрестные тротуары.

Огромная толпа была в весьма приподнятом настроении. Не сравнить с большинством других свадеб. Для всех этих людей, как американцев, так и германцев, эта свадьба произвела впечатление взрыва солнечного света. Слова Квентина Андервуда повторяли тысячи. После того кошмара, в котором мы все оказались, клянусь, моя душа просто тает, когда я представляю себе, как молодая женщина идет вниз по проходу в свадебном платье к алтарю.

* * *

Это впечатление было общим для всех. Но во многом другом, точки зрения расходились.

Для германских участников и гостей свадьба явилась надеждой. Или, может быть, придала им уверенности. Хотя теперь они составляли больше половины этого нового общества, куда их вроде как доброжелательно приняли, все же германцы — бывшие беженцы, наемники, обитатели обоза — отчетливо ощущали свое подчиненное положение в нем. Они как бы брели в нем наощупь, мало что понимали, их чувства не могли принять того, что их считают равными.

Их сдерживали вековые привычки. Концентрированная кислота наследственных привилегий разъела их души. Даже не сознавая того, германские новички автоматически реагировали на американцев, как простолюдины на дворян. Не имело значения, что американцы сказали им. Слова вообще дешевы, тем более обещания аристократии своим подданным.

Важно было то, что всегда имело значение и сразу бросалось в глаза — поведение, манера держаться. И американцы — это было ясно видно — были дворянами. Это сквозило во всем: в разговоре, в делах, в молчании, в отдыхе. Ясно, как Божий день.

Если бы им сказали об этом, американцы были бы озадачены. Их собственные века также сформировали их, исцелив аналогичные раны. Каждый американец, подсознательно принял фундаментальную истину, само собой разумеющуюся теперь.

Я важен. Драгоценен. Я личность. Моя жизнь полноценна.