Сомнения, беспокойства, страхи, тревоги — все исчезло. Я живу. О да, я живу.

Глава 31

Глава 31

Вот они и одни. Впервые одни, поняла Гретхен. К двери трейлера семья сопровождала Гретхен и ее мужа. Затем она на остаток дня и ночь разместилась в двух других отделениях комплекса.

Гретхен молча взяла своего мужа за руку и повела в спальню. Та когда-то принадлежала родителям мужа. Теперь это будет их спальня.

Войдя в комнату, она закрыла дверь и начала раздеваться. Но, взглянув на мужа, замерла. Такой застенчивый и нервничающий. Гретхен намеревалась провести это дело как можно быстрее. Теперь же, увидев его лицо, она поняла, что такое может нарушить их отношения. Мысль была невыносимой. Как бы там ни было, а она всем обязана доброте этого человека.

Тогда, улыбаясь, она убрала руки с одежды и протянула их ему навстречу. Мгновением спустя ее муж обнял ее своими собственными.

Первоначальная настороженность, с которой Гретхен приняла эти объятия почти мгновенно превратилась во что-то еще. Ведь это не был Людвиг, чьих медвежьих объятий стоило избегать. Она, не колеблясь, подняла голову, подставляя Джефффу губы. Ее губы были мягкими, приоткрыто ищущими; не каменной защитой, как в прошлом. Она почувствовала его язык и ответила тем же, следуя его примеру. Получилось даже более неуклюже, чем у него, потому что у Гретхен не было никакого опыта в поцелуях.

Она полностью расслабилась, возвращая ему поцелуи и ласки. Руки, исследующие ее тело, становились все более и более настойчивыми. Она чувствовала это. Но не боялась страсти Джефффа. Ничуть. Скоро, очень скоро, она удовлетворит его.

Ей ли привыкать? Конечно, удовлетворение похоти человека было занятием муторным, рутиной. Но не сравнить с другими хлопотами и обязанностями. С рутиной очистки от крови разграбленной кучи трофеев. С рутиной бритья насильника, с трудом удерживая свою руку с острой сталью от того, чтобы с криком души кровью пролить свою жизнь и жизни своей семьи на землю, вместе с ним.

Затем рутина пеленания ребенка. Рутина вытирания его слюней. Рутина утепления зимней одежды бабушки. Легкие, трудные, семейные дела.

Теперь не будет никаких синяков на ее теле от страсти мужа, она знала это. Никогда не будет. Можно не опасаться. Но она также осознавала, что ей придется удовлетворять эту жажду чаще, гораздо чаще — чем это требовалось Людвигу. Осознание этого не принесло страха, наоборот, только тихое удовлетворение. Это тоже являлось одним из проявлений семейных дел. Главным.