Выражение лица Пьяццы разрывалось в противоречиях. Возмущение перемешивалось с юмором.

— Я не давал ей таких полномочий…

В это время Мелисса снова засмеялась. Ребекка, после краткой паузы — по-прежнему нахмурившись — добавила еще несколько предложений на немецком языке.

— Теперь она говорит, что неплохо также пригласить германских пивоваров на телевидение, чтобы они объяснили, как делается настоящее пиво, а не та цветная вода, которую американцы путают с ним.

Пьяцца снова задохнулся от возмущения.

— Аминь! — воскликнул Феррара.

Дженис Эмблер осуждающе посмотрела на них и опять выразительно замахала руками. Заткнитесь! Мы в эфире!

Что толку. Ребекка в это время перевела свои импровизации на английский язык и небольшая аудитории в телевизионном классе расхохоталась — а поскольку у многих из них были микрофоны — то все это транслировалось в сотни домов, трейлеров и в переполненные центры беженцев.

Грантвилль шумно веселился. Германцы от души; американцы немного смущенно.

В это время Майк подошел к Пьяцце и двум учителям. Его улыбка растянулась от уха до уха.

— Я знал, что она не подкачает.

Пьяцца с грустью покачал головой.

— Так она завалит нас будущими сценариями передач.

Ребекка вернулась к намеченной программе. Выражение лица стало еще строже.

— У нас увеличились проблемы с санитарией. — Хмурый взгляд в эфир. — Некоторые из новых членов нашей общины не уделяют этому должного внимания. Это недопустимо! Вы все знаете, что не так много месяцев назад, весной, появилась чума. Немного позже, сегодня вечером, доктор Абрабанель объяснит — снова — уже в телеэфире, почему личная и общественная санитарии имеет столь важное значение для предотвращения болезней.

Сейчас хмурился уже Феррара.

— Не понимаю, — пробормотал он. — Почему Бальтазар? Мне кажется, лучше было бы Джеймсу или доку Адамсу…

Майк прервал его, качая головой.