И, действительно, так и произошло. По крайней мере, если говорить о германоязычной части аудитории. Некоторые американцы заскучали и отвернулись от телевизоров. Но ни один из германцев.

Через полчаса после начала шоу, наблюдая Грега Феррару, рисующего на доске диаграммы, поясняющие решающее значение серной кислоты в практически всех промышленных химических процессах, немецкий фермер повернулся к человеку, сидящему рядом с ним в "Садах Тюрингии". Взгляд его соседа по столу, немецкого шахтера, был прикован к одному из подвешенных на специальных кронштейнах телевизоров, разбросанных по всему огромному залу.

— Это опасно, — отметил фермер.

Шахтер фыркнул.

— Опаснее угольной шахты? Да ещё и с учетом такой заработной платы, как они говорят? — Он опустошил кувшин в свою кружку и огляделся в поисках официантки. — Кроме того…

И увидел женщину, которую искал.

— Гезина, bitte!! — Он помахал пустым кувшином. — Und телефон!

Не прошло и минуты, как Гезина появилась с кувшином свежего пива в одной руке и беспроводным телефоном в другой. Шахтер подхватил второй так же привычно, как и первый. К настоящему моменту он уже был "американским старожилом". Телефоны были просты в обращении.

Когда начались ответы на звонки телезрителей, шахтер был первым, прорвавшимся через диспетчеров. Сидя в студии, Ребекка внимательно выслушала его вопрос, разносившийся через громкоговорители. Так как большая часть вопроса была по-немецки, она перевела.

— Он хочет знать, предлагаете ли вы сотрудникам возможность покупки акций?

— О, конечно, — немедленного отреагировал Олли Рирдон. — Последнее время вы не найдете себе работников, если не будете предлагать возможность приобретения акций. — Владелец мастерской заметил Майка в аудитории и усмехнулся. — И мы даже не собираемся пытаться удержать СГА от организации профсоюза на заводе. Нам не нужно войн ещё и по этому вопросу.

Аудитория разразилась хохотом.

— И опять ей это удалось, — пробормотал Пьяцца. Но он тоже смеялся.

* * *

Вечером того же дня Майк ни в малейшей степени не обрадовался услышанному.

— Ребекка, ты никому не должна позволять говорить, что тебе делать, — прорычал он. Сидя на кресле напротив нее, он начал сжимать кулаки. — И уж, конечно, не об этом.