* * *

— Измена, — прошептал Густав. — Это может быть только измена.

Торстенссон нахмурился. Он терпеть не мог младшего герцога Саксен-Веймар, это правда. Но — измена?

— Я не вижу… — молодой генерал колебался. — Боюсь, что я не вижу логики в таком поступке, Ваше Величество. — Он указал на запад. — Это правда, что Бернард оставил дверь открытой для испанцев, если они захотят в неё войти. Но даже если в этом и была его цель, какой в этом смысл? Нижний Пфальц до сих пор заблокирован. Чтобы испанская армии могла угрожать нам, они должны…

Он запнулся, замолчал, его глаза расширились.

Король кивнул.

— Пройти по Тюрингии, — заключил он мрачно. — Что, конечно, было бы невероятно окольным путем для того, чтобы угрожать Нюрнбергу. Но что, если они и не намерены идти так далеко? Что делать, Леннарт, если их цель состоит не в походе через Тюрингию, а просто в том, чтобы напасть на именно на нее?"

Торстенссон повернул голову. Теперь он смотрел на север, а не на запад.

— Такое вполне допустимо, — размышлял он вслух. — Это, по крайней мере, делает маневр Бернарда понятным, если предположить, что он действительно совершает предательство. — Торстенссон прищурился. — Но, даже если это так, какой в этом смысл?

Плечи артиллерийского генерал дернулись. Жест выражал больше раздражение, чем недоумение.

— Я никогда не видел американцев на поле боя. Но, судя по всем полученным нами докладам и по личному отчету Маккея, который я слышал собственными ушами, они могут вдребезги разнести любую армию, наступающую на них в лоб. Особенно эти неуклюжие испанские терции.

Король фыркнул.

— Так, да. Но спроси себя, Леннарт — кто-нибудь сообщил испанцам об этом?

Теперь глаза Торстенссона были широко открыты. Как и весь высший шведский генералитет, Торстенссон был посвящен в сложные и извилистые дипломатические маневры, которыми был вынуждены заниматься их король в течение последних двух лет.

— Ришелье, — пробормотал он.