Густав кивнул.

— С большой долей вероятности. У Ришелье достаточно денег и влияния, чтобы предложить Бернарду эксклюзивную цену за предательство. Эльзас, возможно — в замену его драгоценной Тюрингии. Или Лотарингию. Дальше пара слов испанцам — которые в течении многих лет пытались найти любой предлог для того, чтобы вторгнуться в германские земли — и готово. Открытая дорога для испанской армии из Габсбургских Нидерландов для того, чтобы нанести удар по Тюрингии.

— Но Ришелье пытался не допустить появление испанцев в Германии с того самого момента, как занял свой пост, — запротестовал Торстенсон. Протест, однако, был слабым и неуверенным. Сообразительный артиллерийский генерал уже раскручивал логическую цепочку. Он начал, поглаживая бороду, размышлять вслух: — Враждебность по отношению к Испании была краеугольным камнем его внешней политики, это правда. Но теперь, когда ваши позиции в Центральной Европе стало настолько сильны, он не может не думать о противовесе.

— Совершенно верно. А спроси-ка себя, почему моя позиция стала настолько сильна? — Густав пренебрежительно махнул рукой. — Причина не в моей армии. Ришелье — делец и финансист, а не солдат. По его же словам, миром правит золото.

Торстенссон ещё энергичнее начал дергать себя за бороду.

— Да. Да. Тюрингия — ключ и к этому. Пока американцы прочно удерживают её, у нас есть надежная база снабжения и гарантированный источник денежных средств. Это сделало нас полностью независимым от любых иностранных спонсоров. — Он поджал губы. — По правде говоря, я должен был бы сказать 'сделает'. Для того, чтобы всё устоялось, понадобится несколько месяцев. Но Ришелье — это человек, привыкший думать на перспективу в гораздо большей степени, чем большинство живущих на этом свете.

Он опустил руку и посмотрел прямо на своего короля.

— Но я все еще не понимаю, чего же надеется достигнуть Ришелье. Если не предполагать, что он просто хочет увидеть испанскую армию избитой и окровавленной.

Густав невесело ухмыльнулся.

— Он наверняка не расстроится из-за этого. — Король пожал плечами. — Я и сам не понимаю логики происходящего, Леннарт. Но я что-то ощущаю. Какую-то возню.

Он замолк на несколько секунд. Затем, не спеша, хулиганистая улыбка начала расползаться по его лицу. Его голубые глаза, казалось, танцевали и искрились.

— Решено! — воскликнул король. Он упер руки в бока и, улыбаясь, сказал Торстенссону: — Я считаю, что мы должны отправить в Тюрингию небольшую экспедицию, чтобы разобраться во всём этом. И я знаю человека, который должен будет возглавить ее!