Привести в чувство меня смогли лишь к середине второго дня. Очнулся я с ощущением сильного жара и жуткого чеса. Я чувствовал себя без всякого преувеличения на гигантской сковородке, в которой кипящий жир колючками причинял мне ужасные страдания.

– Вы что, мать вашу, сделали со мной? – только и смог выдавить я из себя, увидев перед собой пару обеспокоенных мужских лиц. – Черти, в аду жарите, что ли?

Бородатый врач тут же хохотнул, а второй лишь недовольно пробормотал:

– Потерпите. Это реакция организма на обморожение. Скоро мазь впитается, и вы почувствуете себя лучше. Потерпите.

Мне же было зверски тошно. Чесалось и горело все, что только могло чесаться и гореть. Хотелось вскочить и с диким воплем тереться о стены, стулья.

– Охренели, что ли? – у меня аж глаза из орбит лезли. – Пока ваша мазь на меня подействует, я окочурюсь… Слышишь, доктор, говорят, женщину подложить надо, чтобы согреться, – от непереносимого желания почесаться меня буквально пробил словесный понос. – Чукчи так делают. Бабу, говорю, давай!

От моих слов бородач уже ржал во весь голос. С трудом сдерживался и тот, что постарше. Правда, свою веселость последний успешно маскировал возмущением.

– Нет, вы слышали это? – он повернулся было к своему коллеге, но тот уже икал от смеха. – Какой-то сопляк едва только очнулся, а уже бабу требует!

В этот момент дверь палаты распахнулась и внутрь вошел военный, распространяя перед собой густой аромат пота и крепкого одеколона.

– Кто это тут бабу просит? – раздался очень знакомый мне голос. – Дим, неужели ты?! – к моему удивлению, в проеме я увидел улыбающегося Жукова. – Молодец, настоящий мужик! Только оклемался, а уже бабу ему подавай… А что, товарищ доктор, – он на полном серьезе обратился к пожилому врачу, который тоже с изумлением рассматривал знаменитого генерала. – Может, попробуем. Сестрички на передовой, знаете, как раненых на ноги ставят? Чертовки! Глазками стрельнут, по головке погладят и все… Глядишь, лежачий уже ходит, ходячий уже бегает!

Тут он подмигнул врачу, и тот с облегчением выдохнул, понимая, что генерал так шутит.

– Вы бы нас оставили одних, – голос Жукова изменился словно по волшебству, став сухим и тяжелым. – Поговорить нам нужно.

Оба доктора быстро переглянулись и, не мешкая, исчезли за дверью, оставив нас одних.

– Что, досталось? – участливо произнес генерал, присаживаясь на стул рядом с кроватью. – Вот… случайно узнал о том, что произошло. Адъютант мой сообщил… – Жукова что-то явно тяготило, но сказать об этом напрямую он почему-то не решался. – Смотрю, тебя тут охраняют по-царски, – рассмеялся он. – У госпиталя пушечный броневик, посты с пулеметами на этажах госпиталя. Едва пробился к тебе. Если бы не знакомец один, ушел бы не солоно хлебавши.