— Лиза, да с чего ты взяла?.. Какая ещё «тайна»? А даже если она и есть, как же я б ещё выдал, даже если бы и знал? Это ж не моя была бы тайна!

— А ты не выдавай! — тотчас выпалила Лиза. — Не выдавай! Я сама догадаюсь!

— Да о чем же тут догадываться?! — взмолился Федор. — Какие тут тайны?! Да Петька никакие тайны хранить не может! Он же враз всё выложит! Ему же интересно!

— А ты? — Лиза вдруг заглянула прямо в глаза. — Ты мне не расскажешь?

— О чём?! — застонал бравый кадет, проклиная про себя Петькину неотмирасеготость.

— Да случилось с вами что-то, и с тобой, и Петей, — вздохнула Лиза, нимало не обидившись. — Не такие какие-то стали.

— Ага, тут на корпус напали, отстреливались, пустяки такие, — попытался Федор свести всё к мятежу.

Лиза долго на него смотрела удивительными своими глазищами — смотрела грустно и как-то совсем не по-детски. Федя даже растерялся, не зная, что сказать.

— Знаешь, — Лиза водила пальцем по ободку блюдечка, — я думаю, что кузен Валериан спутался с очень, очень скверной публикой.

— С какой? — обрадовался Феде сменившейся, как ему показалось, теме.

— Думаю, революционеры, — Лиза понизила голос до шёпота. — Социал-демократы. Я подслушала, — лёгкий румянец на щеках, — мама говорила.

Это для Федора, само собой, новостью не было. После того памятного вечера, когда Лиза помогла ему подслушать сходку эсдеков во собственной квартире Солоновых, он так и не удосужился как следует всё это обсказать Лизавете, только упомянул, что да, у Верой с Валерианом всё серьёзно, но всё-таки не до такой степени.

— Лиза… ты прости меня… я тебе должен кое-что рассказать… вернее, дорассказать, так-то я уже начинал — помнишь, про сестру мою и про твоего кузена…

— Ага! — аж подскочила Лизавета. — Так я и думала — давай угадаю — он и Веру в это дело втянул?

— Втянул, — кивнул Федор. Про то, что эсдеки собирались прямо у них он, по здравому рассуждению, решил всё-таки не говорить.

— Так и знала, так и знала! Вот скажите, ну что за дуралей? Ну совершеннейший же дуралей!

С этим Федор был совершенно согласен.

— Ну, рассказывай ж, рассказывай! — тормошила его Лизавета.

И он рассказал.

Про холодный и пыльный чердак возле Обводного. Про грохочущих по кровельному железу сапоги. Про маслянистый блеск воронёного ствола и про падающего беднягу жандарма. Про Йоську Бешеного он рассказал тоже.