Лиза умела замечательно слушать. Прижала ладошки к щекам и застыла, только невероятные глазищи сияли. Она не перебивала, не переспрашивала — только ближе наклонялась к нему, потому что Федя, понятно, шептал.

А, когда он закончил, даже в ладоши захлопала.

— Чего ж тут хлопать? — недовольно нахохлился Федор. — Запросто попасться мог! И из корпуса бы выгнали!

— Ты бы не попался, — Лиза покачала головой с абсолютной уверенностью. — Но что они готовят, что замыслили?

— Восстание. Как уже было, — шепнул Федор и вздрогнул. — Только уже умнее. И шире. И больше. И армию перетянуть.

— Но ты же придумал, что надо сделать? — Лиза заглянула ему в глаза с таким выражением, что Федя немедля ощутил себя в силах самолично одолеть всех смутьянов.

Ему очень хотелось сказать — мол, да, конечно, как же может быть иначе?

Но вместо этого…

— Не. Не придумал, — честно признался он.

— А Вера что же? Ты веришь, что она взаправду в Охранном отделении?..

— Не знаю, — уныло вздохнул Федор. — Хотел бы верить.

— А не получается? — проницательно заметила Лиза.

— Не до конца.

— Вот и у меня не до конца. Но… — она вдруг схватила Федора за локоть, и он аж вздрогнул. — Я этим кузеном займусь! Ему это так просто с рук не сойдёт!

— Да что же ты сделаешь? — Федя испугался. Не за себя — за эту несносную Лизавету с невозможными глазищами. И сам удивился своему испугу.

— Придумаю! В бумаги его влезу! Он ничего и не заметит!

— А потом? — как говорил Две Мишени, «всегда рассчитывайте маневр на два шага вперёд — не только на завтра, но и на полслезавтра».

— Придумаем! — отрубила Лиза.

«И ведь придумает», решил Федор.

Меж тем кончились Святки, остался позади крещенский вечер — у Нади собрались подружки, закрылись в их с Верой спальне, возились там, пищали, хихикали, жгли зачем-то свечки. Старшая сестра всё время просидела в гостиной с французским романом, Федору было поручено «следить, чтобы Черномор не мешал», чем он (Федор, конечно же, а не Черномор) не без удовольствия и занялся.