— Вот именно, «Бывалый». «Бывалый», что заставляет стоять по струнке таких зубров, как Старик со Львом. Интересно, как у них с Кобой, у этого «Бывалого»?..

— Простите, Илья Андреевич — кто такой этот «Коба»?

— Лучше тебе, кадет, этого никогда не знать, — сухо отмолвил Положинцев. — Не знать и не узнавать… Если в двух словах — боевик. Умелый организатор «эксов», то есть ограблений банков, почтовых контор, служащих, перевозящих деньги. Но не только, далеко не только лишь… Впрочем, как я сказал, к нам он сейчас отношения не имеет. Это я уж просто так вспомнил, к слову, пришлось, как говорится…

— Илья Андреевич, а как… а почему… почему вы столько о них знаете? — набравшись храбрости, выпалил Федор. — Или вы тоже в… в…

Это было так близко, как он только мог подойти к вопросу «вы ведь из будущего?»

Положинцев сел на высокий табурет, вздохнул, плечи его поникли.

— Нет, дорогой. Я не служу в жандармском корпусе, хотя, право же, такие, как я, там очень нужны. А эсдеки… У меня с ними личные счёты. Слежу за ними не один год. И знаешь, чем они опасны, Федор? — это фанатики. У эсеров таких тоже хватает, но там это в большинстве своём или позёры, болезненно жаждущие личного успеха, восторгов толпы и прочего, или люди, и впрямь пытающиеся что-то улучшить в бедной нашей России, хотя и неловко, и неумело. С эсерами, если пересажать бомбистов, можно говорить. Из них можно сделать нормальную политическую партию в Думе, левую, конечно же, но… — Илья Андреевич виновато закашлялся. — Прости, Федор. Я увлекся. Суть в том, что эсдеки — это голая идея. Идея столь радикального переустройства мира, что ты даже и представить себе не можешь!..

«Отчего ж не могу», — подумал Федя. — «Очень даже могу!.. Даже не представить — я всё это видел. И… прав, наверное, был Костька Нифонтнов — ничего такого уж страшного, град Петра стоит, люди ходят, автомоторы ездят, трамваи ходят… а ещё и метро есть!.. А, может, и не прав — если профессора Николая Михайловича вспомнить, что он говорил…»

— Тут надо будет пускаться в рассмотрения теории господина Маркса, но это не самое подходящее занятие для молодца-кадета, — Илья Андреевич попытался улыбнуться. — Да и времени на подобные разговоры у нас нет. Предупреди Веру, Федор. А ещё лучше ей бы уехать куда-нибудь подальше. Эсдеки публика подозрительная и пронырливая, но отыскать одну-единственную гимназистку на просторах Российской Империи не столь тривиальная задача даже для них.

— Но если она уедет…

— То, думаешь, это будет подсказкой для смутьянов? — задумался Илья Андреевич, хотя на самом деле Федя ничего такого не думал, а просто хотел сказать «как же она уедет перед самым окончанием гимназии?» — Разумно, друг мой, разумно. Но, боюсь, иного выхода нет.