Аристов не спорил. Выслушал всё молча, почтительно кивая.

— А потом, — понизил голос Милюков, — вы и ваши кадеты, полковник, нам очень понадобитесь… для аргументированной беседы с так называемым Петросоветом.

И, коротко дёрнув головой, что, очевидно, должно было изображать любезный поклон, удалился.

— Темнят… — сквозь зубы процедил полковник. — У них нет отречения, Федор. А без отречения они — как без рук. Россия не допустит…

Федору Солонову очень хотелось в это поверить. Что «Россия не допустит», что «Россия поднимется» — но, увы, что он видел сам вокруг, уверенности этой никак не способствовало.

Рабочие сбиваются в дружины, и никто им не противостоит. Обыватели попрятались, а модный поэт, говорят, уже написал пророческое «запирайте этажи — нынче будут грабежи». Купцы, их работники, дюжие, крепкие, ремесленный люд, хорошо зарабатывавший, заполнявший храмы, искренне, как казалось Федору, любивший Государя, неложно Ему преданный — где он?

И не мог кадет-вице-фельдфебель, чьи пули уже нашли не одну живую мишень, не мог не признать — что громадному большинству народа всё это глубоко безразлично, пока не грабят их самих. Но даже и тогда мало кто из них додумается объединиться хотя б с ближними соседями, отбиваться от погромщиков на узких питерских лестницах, где один молодец с дубиной остановит целую орду; нет, все попрятались, носа никто не высунет…

А Две Мишени продолжал меж тем говорить:

— Что Государь бежал, скрылся — не верю. Не верю, Федор, не могу поверить! Не таков Он. С гвардией бы пошёл, на баррикады бы поднялся. Перед войсками бы появился. Нет, не всё тут так просто…

— Государя верные могли на баррикады и не допустить, — осторожно возразил Федор.

— Могли. Но не в храм. Не на площадь, не на Невский. Государь нашёл бы способ обратиться к людям.

Тут приходилось признать, что полковник прав.

— И потому, — еле слышно закончил Аристов, — полагаю, Федор, что Государя они-таки схватили и держат где-то здесь. Держат и наверняка пытаются добиться отречения. Отречение по всем правилам им очень, очень поможет. Впрочем, они, похоже, уже готовы обойтись и без него.

— Но убить Его… — глухо проговорил Федор, внутренне содрогаясь.

Две Мишени мрачно кивнул, явно вспомнив то же самое из другого потока.

— Могут. Но для этих подобное пока ещё — крайнее средство.

— Но как узнать?

— Есть мысль, кадет-вице-фельдфебель. И тут нам может помочь тот самый Петросовет…

— Слышал я их только что, господин полковник…

— Я тоже, хоть и краем уха. Эти куда больше похожи на тех… оттуда. Просто почти неотличимы.