— Так наверно или придется? — спросила она, садясь и откладывая свою книгу.

— Придется, — вздохнул он, садясь рядом. — И квартиру тоже поменяем. Знаю, что не хочешь, но сделать это тоже придется. Сегодня со мной уже говорили на эту тему. И не солидно главе правительства ютиться в старой трехкомнатной квартире, и охранять нас с тобой здесь толком не смогут.

— Значит, ко всему прочему я теперь еще и первая леди! Ты хоть сопротивлялся?

— Могла бы и не спрашивать, — он обнял жену и она сделала то же самое. — Нам осталось только двадцать лет! По сравнению с прожитым — это ерунда. А потом, может быть, у тебя будут дети.

— Ты знаешь, — сказала Лида, — я ведь уже и детей не хочу. Я, наверное, брошу рисовать. Найдешь для меня какую‑нибудь работу? Больше убивает не возраст, а однообразие. Когда у тебя пресс–конференция?

— Обычно через три дня после назначения. Пока еще не объявили, так что, думаю, дней через пять. А работу найду. Хочешь быть министром вместо меня?

— Шутишь? — улыбнулась она. — Мне бы что‑нибудь попроще. Ладно, это подождет. Пойдем на кухню, пообедаю вместе с тобой.

Следующий день Алексей посвятил передаче дел и согласованию своей позиции на предстоящей пресс–конференции. Его зама, выдвинутого кандидатом на должность министра, даже не обсуждали — утвердили сразу. Заместитель был в курсе почти всех дел, поэтому уже к обеду Алексей от министерства освободился. После этого состоялся разговор с Сотниковым, на котором окончательно определились с ответами на наиболее вероятные вопросы. На следующий день вышло сообщение о его назначении, после чего до обеда пришлось принимать дела у Зорина, а потом осматривать новую пятикомнатную квартиру в правительственном доме, куда был закрыт доступ посторонним. Все их вещи быстро собрали и перевезли, но раскладывали они их сами с помощью своей горничной. Естественно, что старую мебель в новую квартиру не повезли, выбрали по каталогам новую, и ее быстро доставили и установили в соответствии с пожеланиями хозяев.

— Просторно, светло и красиво, — сказала Лида, когда все закончили. — Но в старой мне было как‑то уютно. А здесь чувствуешь себя так, как будто пришел в гости.

— Ничего, привыкнешь, — успокоил муж. — Жить и работать в ней будет удобней. Жаль, что бросила рисовать, здесь для этого больше возможностей, чем в комнатушке Ангелины.

— Не надо мне о ней напоминать, — попросила Лида. — Я на ее портрет до сих пор стараюсь не смотреть. Столько уже лет прошло, как она умерла, а все равно больно. Теперь я лучше понимаю отца, когда он попросил убрать портрет мамы. Старикам хорошо: к концу жизни время многое стирает из их памяти, а я все помню так, как будто случилось только вчера.