– Не с пятью, а с четырьмя, – не выдержал я, когда он ненадолго умолк. Не глядя, протянул руку за полотенцем и, вытираясь, продолжил: – И вообще, ты так говоришь, что можно подумать, будто… – И осекся.

Вместо моего верного ординарца, сконфуженно застывшего в трех шагах, предо мной стояла царевна и пристально глядела на мои руки.

– Рубаху! – зло рявкнул я на ни в чем не повинного Дубца.

Хотя что мог сделать парень в такой ситуации, когда царевна вначале предупреждающе приложила палец к губам, чтобы он помалкивал, а потом так сверкнула на него своими черными глазищами, что Дубец обомлел. Да и чуть позже, когда она бесцеремонно отодвинула его в сторону и забрала с плеча полотенце, как он мог меня предупредить?

Она и тут не дала ему встрять, перехватив требуемую мной рубаху и с низким поклоном подав ее мне.

Я торопливо накинул ее на себя, старательно пряча руки, но просовывать голову в ворот не спешил, делая вид, что запутался, и пытаясь сообразить, что ответить на вопрос о свеженьких рубцах.

Однако вышло еще хуже – царевна тут же пришла на помощь и не только помогла с воротом, но сразу скользнула теплой ладошкой, нежно, одними пальчиками проводя по запястью левой руки.

Увы, но рукава русских рубах пуговиц не имели, и ничто не мешало этой ладошке проследовать далее, все выше и выше, причем прямо по рубцу, еле-еле, осторожно касаясь его кончиками пальчиков.

– Стало быть, скучал весь путь, княже, – уловил я явную подколку в ее голосе.

Я неловко пожал плечами, но промолчал, ибо пока не придумал ничего вразумительного.

– Стало быть… – но продолжать она не стала и, осекшись, резко повернулась и быстро пошла, почти побежала обратно в теремок, закрывая лицо моим мокрым полотенцем.

– Вот так, – грустно сказал я Дубцу, застегивая ворот и представляя, что меня ждет в ближайшей перспективе.

– Веришь, княже, она на меня когда глянула, я и дар речи утратил, – взмолился Дубец.

– Зато до того наговорил изрядно, что вчера, что сегодня, – проворчал я.

– Дак кто ж знал, что она тута?!

– А ты спецназовец или кто?! – возмутился я. – Должен был услышать! – Но остыл быстро, досадливо заметив: – Чего уж теперь. Сам во всем виноват. Думал, сюрприз сделать, вот и забыл обо всем на свете. Зато теперь, чую, мне этот сюрприз устроят.

– Сюприз?.. – недоуменно протянул Дубец, вопросительно глядя на меня.

– Это такой подарок неожиданный, – рассеянно пояснил я смысл загадочного слова и уныло поплелся в теремок, прикидывая, что бы такое предпринять.

Ну не терплю я женских слез! С детства не перевариваю их ни вообще, ни в частности! А уж когда плачет близкий мне человек – мама там или бабушка, – тут и вовсе. Про Ксению же и говорить не хочу – уже сейчас сердце щемит от того, что предстоит увидеть.