И впрямь совсем мальчишка. Усов нет вообще – пух какой-то черный над верхней губой, а взгляд любопытный. Заметно, что встреча на таком солидном уровне для него впервой, жуть как все интересно пареньку. Вон как жадно таращится на Годунова.

Сопровождавшие ханского первенца и усевшиеся по бокам от него татары мне не понравились. Эдакие умудренные опытом ветераны – хрен у таких допросишься уступок. По всему видно – мастера поторговаться, не одну собаку на этом съели, даром, что не корейцы.

Ну и ладно. А мы их тайным козырем из рукава. Для любого человека зависимость от кого бы то ни было тягостна, для восточного она невыносима. Должен хан принять мое предложение, обязательно должен. В крайнем случае, призадумается над ним – уже кое-что. Тогда и свои требования смягчит.

Начало переговоров выдалось радужным, иначе не назовешь. Тохтамыш, надменно подбоченившись, выдал какую-то короткую гортанную фразу на татарском. Подьячий Захар Языков начал переводить, осекся, вопросительно уставился на ханского сына, быстро переспросил его о чем-то, получил утвердительный кивок, и с улыбкой продолжил:

– Повелитель великого царства щедрый до расточительности царь Кызы-Гирей передает, что он вовсе отказывается от выкупа. Не надобен он ему. Ныне он на Руси гость, а гость кроме подарков от радушного хозяина с собой домой ничего не увозит.

Годунов радостно просиял, а я напротив, насторожился. Отказаться от миллиона – не хухры-мухры. Значит, его замена может нам обойтись гораздо дороже.

– Передай нашу благодарность могучему и грозному царю, – выпалил Федор. – Да скажи, что отныне я буду считать его щедрость и великодушие столь же великими, как и его мощь. А за подарками дело не станет, не поскупимся.

Тохтамыш, услышавший перевод, заулыбался еще сильнее и оглянулся на свою четверку, приглашая их разделить его веселье. Те в ответ тоже расплылись. Затем он, уставившись на Годунова, заговорил вновь. На сей раз его речь длилась гораздо дольше, чем вначале. И чем дольше он ее толкал, тем больше вытягивалось лицо у Языкова. Да и когда Тохтамыш умолк, Языков не торопился с переводом. Он поперхнулся, закашлялся и умоляюще уставился на дьяка Палицына.

– Переводи, – глухо сказал дьяк и… низко опустил голову.

Подьячий послушно кивнул и приступил к переводу.

– Калга-султан сказывает, что по старинному степному обычаю хозяин дарит то, на чем остановится взгляд гостя или то, что он похвалит. А Кызы-Гирей восхищен…, – Языков осекся, запнулся и продолжил упавшим голосом, – красавицей царевной Ксении Борисовне Годуновой, лик которой подобен прекрасной пери, стан…