Чересчур рьяно заботился Романов о безопасности Годунова, уговаривая бежать из Москвы для сбора ратей не куда-нибудь, а в Вардейку. Опять же и казну именно он первым посоветовал прихватить с собой. А его удивление при виде меня вчера вечером? Не ожидал он, что я вернусь, никак не ожидал. Да плюс его слова насчет полученного от Годунова наказа беречь Москву, поскольку он – самый ближний к царскому роду. И касаемо обороны города… Не собирался Романов оборонять столицу. А зачем, если любому понятно – захватив столь знатных пленников и кучу денег Кызы-Гирей непременно уйдет прочь, отказавшись от штурма.

Но не было у меня времени выкладывать Годунову свои соображения. Не до разоблачений – к иному бы успеть приготовится. И вдруг мне в голову пришла отличная идея.

–Хорошо, – покладисто согласился я. – Действительно не время. А в знак, что больше не держу на него зла, нынче в Думе, как верховный воевода, объявлю, что именно боярину Федору Никитичу доверю возглавить… пересчет денег, предназначенных для выплаты хану.

– Вот и хорошо, – заулыбался Годунов, – давно бы так, – и я, чуть помедлив, улыбнулся в ответ, мысленно порадовавшись, как удачно мне удалось решить проблему с проклятым золотом.

Теперь ни один из моих людей пальцем до него не дотронется. Хватит с меня погибшей полусотни, своей смертью лишний раз подтвердивших истинность предсказания пророчицы. Да и князь Хворостинин неведомо выживет ли…. И добавлять в этот список кого-то из «своих» я не стану. Пусть сундуки с ним ворочают и лапают его почем зря холопы Федора Никитича. Они, правда, ни при чем, но лес рубят – щепки летят. А уж заставить самого боярина и его прихвостней запустить руку в проклятые сокровища я как-нибудь исхитрюсь.

Больше в соборе нам делать было нечего, и я заторопился, норовя поскорее увести из него Годунова, а то потребует еще в чем-нибудь поклясться. Да и выпитый медок пусть и с опозданием, но на него подействовал, захмелел государь, а потому надо побыстрее уложить его спать.

Причин для собственной спешки я ему выставил уйму. И одна из основных заключалась… в поведении татар. Мол, я-то поклялся ничего послезавтра не учинять, а хан и его послы – нет. Возьмут и нападут – человеку всегда мало. Да, не сразу, а дождавшись нашего прибытия в их лагерь вместе с выкупом. Не зря же хан потребовал к себе и меня. Как знать, возможно, он тем самым задумал обезглавить оборону Москвы. Народ расслабится после нашего отъезда, тут -то крымчаки и пойдут на приступ. Следовательно, надо отладить механизм обороны столь надежно, дабы басурмане даже в наше отсутствие получили надежный отпор. Кроме того, они при получении «приданого» заедут в Скородом, а значит, непременно увидят все изнутри. Получается, Арбатские ворота – самое опасное направление для возможного штурма. Придется заняться срочной передислокацией, сосредоточив там всех своих гвардейцев.