Отложив латынь на потом, я – уже второй раз – торопливо читала французский перевод.

В первой части шел ветхозаветный обзор темы царства и царского призвания. «Владычествующий над людьми будет праведен, владычествуя в страхе Божием»66. Папа характеризовал эти строки как «формулу царской власти», раскрывал образ царя как пастуха над стадом, позднее ставший и образом священника.

Вторая часть была посвящена начальной истории Франции, Возлюбленной Дочери Церкви. Тут, конечно, поминался Хлодвиг, и святой Ремигий, и его завет «Защищай то, что разрушал», и семидневные белые крестильные одежды. Тут указывалось на то, как, под сенью Креста, несколько полудиких франкских королевств в считанные столетия расцвели до нового воплощения идеала царства-Империи, но на сей раз не ветхозаветного, а христианского – Империи Карла Великого.

Папа напоминал, конечно же, историю Святой Стеклянницы, чудесно принесенной голубем во время крестин Хлодвига. Святая Стеклянница – самое драгоценное сокровище Франции, не покидавшее стен базилики святого Ремигия в течение многих столетий. Святая Стеклянница, честь быть «заложниками» которой во время коронации (то есть сопровождать сокровище дабы, в случае необходимости, умереть, его защищая) оспаривали друг у дружки лучшие люди королевства. Святая Стеклянница, Небесное мѵро франкских королей.

Третья часть послания была страшная, в ней говорилось о разрушении союза власти и Церкви, о грехопадении Франции. Сколько ни говори о том, а все будет мало. Но маленький король вырастет, памятуя о предостережениях, данных Церковью лично ему. И эта часть изобиловала примерами. Как и предыдущая, но, если в предыдущей примеры были светлы, то здесь от них пробирала дрожь отвращения и ужаса. Папа напоминал о разорении могилы Генриха IV в Сен-Дени, об издевательствах над беззащитным телом короля, о том, как бесноватые в красных колпаках рубили каменные головы статуям королей и выкалывали их каменные глаза. Там вспоминалось об осквернителях могил, заклейменных некогда великим Шатобрианом, этих червях, разрывших Сен-Дени до глубочайших подземных пещер, до могил Меровингов…

Да, могилы не мертвы. Когда ударили по могилам, хлынула живая кровь – кровь Франции. И четвертая часть энциклики повествовала о том, что убиение Помазанника Божия, предстоятеля за Францию перед Господом, было по сути, самоубийством нации. Весь XIX век роль Франции в истории континента и мира умалялась и умалялась.

И вновь упоминалось о Святой Стекляннице, разбитой, навек, безнадежно разбитой 7 октября 1793-го проклятого года мерзким комиссаром Рюлем, нынешним насельником девятого адского круга67.