– Сядь, Нелли. Только куда-нибудь подальше, лучше у меня за спиной.

Я огляделась, намереваясь выполнить его распоряжение. На сей раз мне не понадобится изображать стенографистку.

– Хотя… Нет, постой, у меня появилась другая мысль. – Ник как-то странно усмехнулся. – Для моих задач, пожалуй, в этом здании найдется место получше. Подожди пока здесь, я распоряжусь.

Минуты повторного отсутствия Ника длились очень долго. Нервы мои были спокойны, но вот ноги, ноги не желали стоять на месте. Я побродила туда-сюда по кабинету, подошла, наконец, к окну.

Окно блеснуло темнотой. Глухая ночь, непонятно, когда и наступившая. Снаружи, в подсвеченных фонарями чернилах, шелестели листья тополей. Двор. Окно выходит во двор. Где же мы, все-таки?

Я коснулась ладонью холодного стекла. На пальце сверкнул тяжелый алмаз. Несколько часов назад я еще веселилась, ловя косые взгляды старух, приметивших неположенное мне украшение. Зачем он мне сейчас? Писать на стекле, разве что.

Стекло было очень чистым, как и водится в больницах.

«Tu oublieras Henriette88» – камень поскрипывал, совсем тихо.

Еще раз… «Tu oublieras Henriette»…

И уж в третий, два – число неуклюжее.

«Tu oublieras Henriette».

В этом не было никакого смысла. Ровным счетом никакого. Зачем я, собственно, порчу казенное имущество? Когда он отойдет, этот наркоз?

– Нелли…

Ник смотрел на меня с каким-то незнакомым выражением.

– Да?

– Все-таки я должен тебя спросить. Мы не знаем, чем кончится эта ночь. Но готова ли ты пройти ее – до конца? У тебя достанет решимости – на все?

– Да.

Даже если ночь никогда не кончится, добавила я мысленно, дотронувшись до бурого пятна на своем рукаве.

– Тогда пойдем.

Следуя за санитаром, курносым юношей лет двадцати, очевидно смущенным присутствием Государя, мы прошли к большому лифту.