На убийцу было забавно смотреть – он перепугался. В его руках был окопный нож-кастет, но он отбросил оружие, осознав его бесполезность. Вместо этого он задрал штанину и вытащил из голенища карманный револьвер. Не дав ему времени взвести курок, Татьяна произнесла секретную стоп-фразу. Мужчина замер, задрожав всем телом. Револьвер так и остался наведенным на нее. Пока длилось окоченение, Татьяна подошла и пальцами вырвала убийце горло. Под хлюпающие звуки агонии она вернулась к картине и поправила ее. Вот, теперь висит ровно.

– Хватит, Кондратий Витольдович, отпустите, – прошептала она личности, заполнившей ее без остатка. На улице послышались крики, топот ног, дребезг сабель в ножнах.

– Долго же вы реагировали…

Татьяна выбралась из вагона. Ее обступили солдаты и матросы из поездного десанта. Кто с чем – кто с винтовкой, кто с шашкой, кто в одних кальсонах.

– Жива ли, матушка? – спросил войсковой старшина.

– Где Зиверс? – перебила Татьяна.

– В город уехал. Сказал, оперу смотреть будет.

– Собирай людей, Филипп Кузьмич, – Татьяна взяла его за рукав, заглянула в глаза строго. – Всех бери. Цепляйте горные пушки к «остинам». Оружие берите все, что найдете, и патронов побольше.

– Что творится-то?

– Едем к Колчаку.

– Понял, – Филипп Кузьмич кинулся бегом к жилым вагонам, придерживая шашку и папаху. Влетел внутрь, сунул пальцы в рот и засвистел звонко. Матрос Известняк, игравший в карты у входа, нехотя спрятал бутылку самогона.

– Строй своих, – крикнул ему казак. – Всем «льюисы». Кому не хватит, пусть «Федоровых» берут. Патронов и гранат – сколько унесут. Шустрее, братцы. И знамена доставайте!

– Какие именно знамена?

– Наши знамена! Заветные! – Филипп Кузьмич расплылся в блаженной улыбке. – Дождались, хлопцы. Наконец-то. Все, как Кондратий Витольдович покойный завещал. Матушка наша Татьяна Николаевна в свои руки власть брать будет.

– Вот те на! – всплеснул руками Известняк и крикнул вглубь вагона, где с коек смотрели солдаты: – Вы все слышали.

Мужчины радостно вскочили. Из-под коек появились свертки.

Уже через несколько минут, когда штурмовые команды рассаживались по броневикам, мотоциклам и автомобилям, над всем этим затрепетали черные знамена с черепами и скрещенными костями.

– Воля або смерть! – кричали всадники. – Вся власть Танюше.

Зимний Омск был по-своему прекрасен. Ставший с приходом Колчака официальной столицей Российского правительства, он был наводнен чиновниками, военными и иностранцами. Все, кто бежал от советской власти, оседали тут, если, конечно, это было им по карману.