– Максим, ты только посмотри сюда! – Мелея протянула мне свиток папируса, который я купил ей у книготорговца по её просьбе, когда мы возвращались от Андромахи.

– Так, Гискон Гадруметский "Ганнибал Барка до войны"? – я начал с титульной надписи в начале свитка, – Гадрумет – это же недалеко от Карфагена, и там говорят не на эллинском, а на финикийском.

– Это эллинский перевод, изданный недавно.

– И ты думаешь, этот Гискон достаточно хорошо знал его?

– Он пишет, что был в те годы казначеем Нового Карфагена. Если это правда, то он должен был знать его очень хорошо. Но я только начала читать, и мне трудно судить…

– Ну да, там очень много букв, – ухмыльнулся я.

– Да я не о буквах – там есть ещё и рисунки, – она взяла у меня свиток и снова перекрутила его примерно на четверть длины, как и подавала перед этим мне.

– Ты уже СТОЛЬКО успела прочитать?

– Если бы! Я читаю быстро, если почерк переписчика разборчивый, но – увы, не ТАК быстро. Поэтому я начала с картинок. Вот, взгляни на эту.

– Чей-то портрет?

– Да, Ганнибал Барка в молодые годы. Ты ничего не замечаешь?

– Гм… А что я должен заметить по-твоему?

– Подойди вот сюда, а я сейчас добавлю света, – кидонийка слегка подтянула и поправила фитилёк масляной лампы, и стало в самом деле заметно светлее.

Парень, изображённый на папирусе в "гравюрной" манере, несмотря на явно не одно перерисовывание с финикийского оригинала, всё ещё сохранял заметное сходство с малолетним ганнибалёнышем, пошедшим, надо думать, в отца.

– И что ты в нём нашла?

– Помнишь девочку Федры? Ты разве не замечаешь сходства? Федра говорила мне, что она – наложница очень большого и важного человека, а девочка – её дочь от него, но она так и не сказала мне, кто этот человек. Так вот, значит, чья она…

– Мелея, на свете не так уж и мало людей, похожих друг на друга внешне, но не состоящих даже в отдалённом родстве. И кроме того, даже если ты и СЛУЧАЙНО права, то… гм… как бы тебе это объяснить?

– Так, чтобы не сказать того, чего мне не полагается знать? – млять, догадливая!

– Ну, любознательность – качество хорошее, и я ценю её в людях. В женщинах – особенно, поскольку среди них это – редкость. Но видишь ли, некоторые тайны бывают опасны. Зачем тебе лезть в них? Разве мало на свете других, побезопаснее?

– А что делать, если интересно?