Похитить ее точно Истерман пытался. А убить?

Невыгодно то.

Проще сделать, как ранее привыкли. Не дразнить Фёдора, а дать ему игрушку желанную. А как натешится мальчишка, так игрушку выкинуть, новую подсунуть. В черной жизни то сработало и в этой бы получилось.

Нет, ни к чему ее пока убивать было. Особенно боярину. Невыгодно то ему, Фёдор бы не простил, как узнал.

Тогда кто ж его?

А может, у Михайлы спросить? Все одно идти к нему надобно?

Пусть хоть с пользой то будет, не только со скрежетом зубовным.

* * *

– Матушка…

– Феденька. Данечка…

Уткнулась Любава сыну в плечо – и слезами улилась. Фёдор ее по голове гладил, сам едва не плакал от жалости и тоски.

Дядю убили.

Считай, брата старшего, друга по всем проказам, спутника верного…

– Маменька…

– Да, Федя?

Ой, как не хотелось Фёдору те слова говорить. Но маменьку любил он.

– Маменька, давай отбор отложим? Даня все-таки… может, нехорошо это.

– Ума ты лишился, что ли?!

Любава аж взвилась на месте. Слезы высохли, ровно и не бывало, Фёдор едва с лавки не упал.

– Маменька?