– При всем уважении, я тебя первая нашла.

– Чисто ради точности, первая – "Лагуна", потом Симакадзе.

– Но решение твоей проблемы нашла я. Так что сначала помоги нам!

– Вы в списке на самом верху. Не беспокойся, не останется Астория без помощи.

Вроде бы выдохнула. Ну ладно, в самом деле невежливо. Киришима мне хорошего доктора посоветовала. Чем бы ее успокоить? Кажется, она хотела на Тиниан съездить?

– В самом деле, давай на Тиниан завтра, по местам боевой славы пройдемся, посмотрим. Поговорим там?

Киришима выдохнула, кивнула и сказала уже нормальным голосом:

– Слушай, ты появился, а ведь прототипа твоего не строили. Значит, при определенных усилиях, можно призвать чисто виртуальный корабль?

– Возможно.

– Раз так, почему не попробовать поднять немецкий линкор проекта Н? Сто пятьдесят килотонн, главный калибр полметра, у подводных лодок торпеды меньше диаметром! Венец развития линкоров, не хрен собачий.

– Вызвать вызовем, а потом куда его?

– Боишься конкуренции?

– Не особенно. Если что, Дзуйкаку меня санитаром всегда примет. Линкор плюс авианосец, классическая связка, ударное соединение. А рыбная диета для сердца полезна, не пропаду. Нормальная карьера попаданца: из психа в психиатры, все по святому нерушимому канону. Я хотел бы работать в аду кочегаром. Подарите безумцу надежды щепотку.

– Стихи?

– Так вот над нами звездное небо, по тому же канону положено стихи читать. Автор хороший, опять же…

– В кои-то веки канон пригодился, а?

Звезды заслонила черная фигура, и даже глаза в ней переливались черным блеском, и на фоне Свидетеля ночь из черной превратилась в просто темно-темно синюю.

– Звездное небо над головой, и звездная девушка под боком. А с нравственным законом пускай трахаются философы. Сидел бы на жопе ровно, правильно твоя девушка говорит.

Киришима двинулась встать – и я не отпустил ее только из противоречия. Лишиться… Всего того, о чем и я сейчас подумал – только чтобы шло "не по канону", только чтобы соригинальничать? Назло папе яйца отморожу, вот как это называется.

Свидетель не ухмыльнулся, не фыркнул – тоже в небо поглядел, и тоже, кажется, с тоской, проворчал: