Великий князь Алексей Александрович газет почти никогда не читал и вообще прессой не интересовался, а потому и представить себе не мог, что какие-то вздорные газетенки могут доставить человеку его положения столько неприятностей. И даже когда «его обожаемая Зизи», явно нервничая, стала жаловаться на плоские намеки в газетах, он не придал этому значения. Но время шло, за спиной царского сына стали все громче и громче шушукаться, и чувствовалось, что если дело пойдет так дальше, то дойдет и до оскорбительных выкриков со стороны черни. Но это, как говорится, полбеды, а что будет, если обо всем узнает государь?

Надо сказать, что повод для беспокойства у великого князя был. Император Александр II хоть и славился своим милосердием, иногда становился тверд как кремень. Взять хотя бы историю с кузеном Алексея – великим князем Николаем Константиновичем![64] Конечно, в данном случае до такого не дойдет, но кто знает, как венценосный отец накажет непутевого сына? А если в кругосветное плавание законопатит, подальше от Петербурга и Парижа? Бр-р… крайне неприятная перспектива!

И самый молодой контр-адмирал Российского Императорского флота отправился к начальнику третьего отделения – генералу Дрентельну.

– Это черт знает что такое! – бушевал он, тряся газетой перед лицом шефа жандармов. – Я настоятельно требую, чтобы меня и близких мне людей оградили от беспочвенных обвинений!

Генерал попытался вставить хоть слово, но закусивший удила принц не желал ничего слушать, так что приходилось подобострастно молчать, ожидая пока его гнев уляжется. К счастью, надолго Алексея Александровича не хватило, и скоро он умолк.

Александр Романович Дрентельн занял эту высокую должность не так давно, после трагической гибели своего предшественника – Николая Владимировича Мезенцова. В последнее время у него было много забот.

Студенческие волнения перемежались с крестьянскими бунтами, террористы устроили настоящую охоту за высокопоставленными чиновниками, включая самого шефа корпуса жандармов, и на фоне этого плоские намеки по поводу высокопоставленных особ в петербургских газетах выглядели сущей мелочью, но… личное обращение великого князя так просто не проигнорируешь.

– Заверяю ваше императорское высочество, – решительно заявил генерал, – что мы примем самые строгие меры и в самом скором времени найдем и показательно накажем виновных!

– Ну что же, – удовлетворенно отозвался великий князь. – Надеюсь на тебя!

– Будьте покойны, – поклонился Дрентельн, внутренне покоробленный неприятной привычкой некоторых членов правящего дома тыкать всем, независимо от происхождения и занимаемой должности. – Я поручу расследование самым лучшим кадрам и сам лично прослежу за его ходом!