Их разговоры для Рэнд были непостижимыми на любом уровне, но тем не менее она знала, что что-то было до жути не так. Нейтан, когда-то крайне рациональный и открытый в общении с ней, будто стал другим человеком. Он повторялся, противоречил сам себе и не был способен ясно выражать свои мысли. Больше всего беспокоило Рэнд то, как он ответил на её вопрос о том, что думает о ней: «Я не знаю». Он не мог объяснить свои чувства по отношению к Барбаре или Патрисии. Человек, которого Рэнд восхваляла как своего психологического просветителя, был совсем оторван от своего внутреннего состояния. Спустя год Рэнд начала терять надежду. «Из-за него я чувствую себя мёртвой»[510], – писала она в своих дневниках. Затем, в июне 1968 г., Нейтан прислал Рэнд письмо, в котором ясно дал понять, что из-за разницы в возрасте он не может продолжать с ней отношения.

Письмо Нейтана означало отказ не только от Рэнд, но и от самой философии объективизма. Объективизм гласил, что секс никогда не был чем-то сугубо физическим; он всегда был результатом глубинного принятия общих ценностей, чувством того, что партнёр воплощает в себе высшие человеческие достижения. Рэнд не только была эмоционально подавлена, но и теперь сомневалась в том, что Нейтан был подходящим представителем дела всей её жизни. Он попал в силки физической привязанности, что очень многое говорило о его эмоциональном и духовном смятении. То, что Рэнд больше не была для него привлекательной, сильно задействовало её самые потаённые комплексы.

Даже после того письма Рэнд по-прежнему цеплялась за надежду продолжения хоть каких-то отношений с Нейтаном. Быстро расставаясь с другими, она сильно превозмогала себя, чтобы сохранить связь с Нейтаном. «Любить – значит делать исключения», – писала она в «Источнике», и теперь она делала исключение для мужчины, которому посвятила роман «Атлант расправил плечи»[511]. Они продолжали отношения, но только как партнёры по бизнесу, понимая, что уже никогда не восстановят близость минувших лет. NBI и «Объективист» остались без изменений. Нейтан работал над своей неспособностью жить по принципам объективизма и согласился отказаться от встреч с Патрисией, источником своих эмоциональных бед. Рэнд всё ещё считала их отношения платоническими, но подозревала, что Нейтан скрывал свои чувства по отношению к ней. Это был очередной пример его неудачной проверки своих предпосылок и рационального мышления.

Такая нестабильная гармония едва продержалась до конца лета. Айн и Нейтан продолжали вместе редактировать статьи, но долгие психотерапевтические сеансы остались в прошлом. Вместо этого Нейтан начал посещать Аллана Блюменталя. У Блюменталя был медицинский диплом, но не было психологической практики помимо той, что давал ему Нейтан. Теперь он стал исповедником Нейтана. Нейтан признался в своей любви к Патрисии, но не в отношениях. После этого откровения, которое Блюменталь немедленно передал Рэнд, она начала относиться к Нейтану ещё прохладнее. Прилюдно она по-прежнему ничего не говорила. Казалось, они с Нейтаном на верном пути к переделке отношений в более отстранённые, чем коллеги и бизнес-партнёры. «Коллектив» чувствовал напряжение, но никто в полном масштабе не осознавал того, что происходило в высших кругах.