Освободившись, идеи Рэнд спровоцировали идеологический взрыв в правом крыле и привели к появлению независимого либертарианского движения. Новые либертарианцы гордо открещивались от традиционных консерваторов, которые, в свою очередь, приветствовали новое движение с тревогой. Временами, когда либертарианцы оживлённо говорили о революции, казалось, что у них больше общего с левыми, нежели с правыми. На короткий момент даже показалось, что либертарианство или анархизм станут новыми цветами в радуге новых левых идеологий[521]. Но поскольку Рэнд настолько глубоко укоренила в либертарианской субкультуре капитализм, этот потенциал так и не был до конца реализован. Вместо этого либертарианцы оставались ярыми сторониками свободного рынка и поборниками всех его последствий. Одним из самых ценных вкладов объективизма Рэнд была швартовка либертарианского движения с правой стороны политического спектра. В свою очередь либертарианцы активно поддерживали циркуляцию идей Рэнд на протяжении долгих лет после развала NBI. Рэнд не одобряла либертарианскую составляющую своих трудов, так и не признав, что её успех был соизмерим с потерей контроля. Объективизм, «Атлант расправил плечи», Джон Голт – ничто из этого больше не принадлежало исключительно Рэнд. Она выпустила их в свободное плавание по миру, так что теперь их судьбы больше не были связаны с её судьбой.

После катастрофы приоритетом Рэнд было запустить в производство оставшиеся номера «Объективиста», выпуск которых теперь опаздывал на пять месяцев. Больше всего её мысли занимал Нейтан и его предательство. Во время долгих философских дискуссий с остатками «Коллектива», в который входили Блюментали, Кальберманы и Леонард Пейкофф, Рэнд пыталась выявить причину морального разложения Нейтана, чтобы суметь разглядеть то зерно зла, что превратило его из верного друга в заклятого врага[522]. Рэнд делала всё, что могла, чтобы стереть прошлое: удаляла его имя из будущих изданий «Атланта» и прекратила публиковать его послесловия в своих научно-популярных трудах. Она сорвала его контракт с New American Library, своим издательством, отказавшись от передачи авторских прав на статьи «Объективиста», которые он собирался использовать, и убедив фирму расторгнуть договор после того, как он однажды не уложился в сроки. Вся эта деятельность была направлена на то, чтобы уничтожить его репутацию и не позволить зарабатывать на своих трудах.

Но было уже поздно. Нейтан был вне досягаемости. Он переехал в Лос-Анджелес вместе с Патрисией, и вскоре они поженились. Калифорнийским объективистам не было дела до нью-йоркского кризиса, и очень быстро его психотерапевтическая практика возобновилась с новой силой. Рэнд слишком сильно возвысила Нейтана среди своих читателей; теперь уже низвергнуть его ей просто не удастся. Кроме самых ортодоксальных сторонников, все сохранили интерес к его деятельности. В 1969 г. он нашёл другого издателя для «Психологии самооценки», давшей его карьере новый виток в качестве лидера движения в вопросах самооценки. В ранних трудах Нейтана ещё сильно прослеживалось влияние Рэнд, несмотря на фото обложки книги, на котором он возвышался над безголовой статуей крылатой богини. Со временем он научился брать от прошлого сотрудничества с Рэнд самое лучшее, отказавшись от многих её идей. Целью его Биоцентрического института было согласовать (что они с Рэнд никогда не пытались сделать) связи между умом и телом, сексуальностью и интеллектом[523]. Барбара Брэнден тоже перебралась в Калифорнию, но держалась поодаль от Нейтана. Никто из них не хотел воссоздавать тот мир, из которого они только что вырвались.