Весьма замечательно, что в то время, когда во всей Польше пылал энтузиазм к Наполеону и когда почти все верили его обещаниям, главою политической партии в России, противной Наполеону и союзу с ним, был поляк, князь Адам Адамович Чарторийский, который в союзе императора Александра с гордым завоевателем видел унижение России и, при всей своей преданности к государю, вышел в отставку во время трактаций о Тильзитском мире, сдав дела тайному советнику Будбергу. Уже в двадцатых годах удалось мне прочесть записку, поданную перед Тильзитским миром императору Александру князем Чарторийским[1212]. В этой записке, составленной в настоящем русском духе, изображено было опасное положение России без союзников, между тем как Англия и Швеция приготовлялись к войне и когда война с Турцией была не кончена, а с Персией начиналась. Князь Чарторийский утверждал, что Наполеон стремится всеми мерами ослабить, расстроить Россию, возбудить во всех европейских державах недоверчивость к ней с тою целью, чтоб, успокоив Запад, броситься со всеми своими силами на Россию. Далее князь Чарторийский говорил в своей записке, что русский народ, готовый пролить последнюю каплю крови для славы и чести престола и блага отечества, упадет духом, когда увидит государя своего уступающим человеку, изображенному перед войной в манифестах в самом черном виде, даже отступником от христианской веры и т. п. Видно, что князь Чарторийский, при похвальной своей ревности, не знал всей необходимости мира и дальнейших видов мудрого государя. Природные русские, так сказать, по инстинкту догадывались, что Тильзитский мир – только перемирие и что император Александр рано или поздно рассечет этот гордиев узел[1213]. Главою политической партии, благоприятствовавшей Франции, был граф Румянцев. По наружности и граф В. П. Кочубей принадлежал также к этой партии. Прочитав записку князя Чарторийского, граф Кочубей улыбнулся и сказал: «Le prince ne veut pas comprendre, que nous reculons, pour mieux sauter»[1214] (т. е. князь не хочет выразуметь, что мы подаемся в тыл, чтоб вскочить далее). Впрочем, на самом деле в России не было ни английской, ни французской партии, а была одна русская партия, и если граф Румянцев, князья Куракины[1215], граф В. П. Кочубей, граф Строганов, князь Долгорукий[1216] и другие приближенные к государю лица казались весьма довольными союзом с Наполеоном, то этого требовали обстоятельства. По совести, нельзя было во всем оправдывать Англии. Она не исполнила обещанного в 1806 году, не высадила войск в Померании и, наконец, нападением на Копенгаген, бомбардированием его без объявления войны и взятием датского флота нарушила все права народные и права человечества, т. е. сделала сама именно то, в чем упрекала Наполеона. Благородная душа императора Александра не могла никогда одобрить этого поступка Англии, и негодование его было искреннее и справедливое.