Чрез четверть часа все семейство вошло в комнату. Я вежливо всем поклонился и пошел за хозяином, который повел меня по всем комнатам.

Скажу в нескольких словах, что мы осмотрели весь дом, все людские избы, все хозяйские строения, сад и шарили по чердакам и погребам, в гумне, даже в конюшне и на скотном дворе, рылись в сене и соломе и не нашли никаких признаков, чтоб кто-либо укрывался. Все было на своем месте, в обыкновенном порядке.

Когда я возвратился в комнаты, на столе был кофе, и меня пригласили сесть вместе с семейством. Я приказал уланам собраться, вывести лошадей за ворота, стать на большой дороге и прежним порядком кормить лошадей, т. е. размундштучивая чрез лошадь. Людям я не велел отлучаться от лошадей. Повторяю это в наставление молодым офицерам, которым случится быть в отдаленных командировках в неприятельской земле и вообще в военное время. Осторожность! Лазутчик хотел остаться в комнате, я приказал ему выйти.

– Удивляюсь, кто мог выдумать, что полковник Фияндт здесь, что он ранен! – сказал помещик. – Правда, он мой родственник и, более еще, он мой искренний друг, но если б он и приехал ко мне раненый, то я проводил бы его немедленно к Сандельсу и не подвергнул бы опасности быть захваченным. Вы военный человек, следовательно понимаете всю важность честного слова! Уверяю вас честным словом моим, что полковник Фияндт вовсе не ранен и находится в армии графа Клингспора, что он не был здесь и не будет, пока война чем-нибудь не кончится. Вы можете смело уверить в этом вашего генерала, и, вероятно, официальные известия с театра войны скоро подтвердят справедливость слов моих.

– Я исполнил по совести мое поручение; искал, где мне было приказано, не нашел, и дело кончено. Остальное предоставляю моему генералу, – сказал я.

Началась между нами политическая беседа. Это единственное утешение жителей в странах, покоряемых сильным неприятелем. Не будучи в состоянии сопротивляться оружием, жители воюют логикой, когда находят между неприятельскими офицерами людей снисходительных. Я испытал это впоследствии в Германии и Испании.

– Если б я находился теперь в военной службе, – сказал помещик, – то я бы дрался с вами до последней капли крови; но, признаюсь откровенно, что принадлежу к числу тех людей, которые не одобряют упорства и вообще поведения нашего короля и этой войны. Швеция бедна и бессильна, и она должна быть или нейтральною в европейских войнах, или придерживаться искренно сильного союзника. Нашему королю надлежало бы не увлекаться пиитическою ненавистью к императору французов и придерживаться Франции, а если он не хотел держать стороны Франции, то должно было следовать политике России и держаться ее искренно. Вопрос в том, что может сделать одна Швеция и какую надежду можно полагать на Англию? Англичане обещали сделать высадку в Финляндии и не исполнили обещания; намеревались помогать нам в Норвегии[1445] и не помогли; прислали несколько тысяч ружей для вооружения наших поселян, и ружья оказались негодными. Вот каковы наши союзники! Как можно бороться Швеции с Россией и воевать в то же время с Данией[1446]? С одной Данией мы бы справились, но Россия непременно подавит нас своею силою, и если император Александр решился твердо отнять Финляндию у нашего короля, то непременно отнимет; в этом я убежден. Но признаюсь также, что мне бы не хотелось быть свидетелем присоединения моего отечества к России, хотя бы это было для нас и выгоднее. Язык, вера, старые законы, обычаи…