– Но это писал
– Как бы он смел писать к ней это, если б не был обнадежен? – сказал мне Кабри.
– Ты мелешь вздор! Молодой человек может Бог весть что написать к женщине, и это означает только его самолюбие, фанфаронство и дерзость, а не преступление женщины… Тебе кто-нибудь натолковал вздоров… кому ты показывал письмо?..
– NNN, – отвечал Кабри.
– Он сам приволакивался за твоею женою и гневается за то, что она осмеяла его.
– Но все же NN виноват, и я должен убить его! – сказал Кабри.
– Это дело мы обдумаем с тобою спокойно, на досуге, а теперь скажи, что сталось с женою твоею.
– Она бежала из дому. У NN ее нет; может быть, он где-нибудь спрятал ее. Отыщи ее и возьми себе, – сказал Кабри прехладнокровно. – Не ручаюсь за себя и могу убить ее в припадке гнева.
– Жена твоя здесь!
Кабри вскочил со стула.
– У тебя? – спросил он быстро.
– Как можно, чтоб она была у меня! Но ведь здесь трактир, а ты знаешь, что в трактире двери для каждого отперты. Жена твоя у хозяйки, которая сжалилась над нею и призрела ее.
Кабри заложил ногу на ногу, согнулся, подпер голову руками и задумался. Наконец он поднял голову и сказал:
– Пожалуйста, возьми себе эту женщину! Ты избавишь меня от больших хлопот!
– Это невозможно, – возразил я. – Как я могу взять к себе чужую жену! Это у нас не позволено и не водится, и я подвергнусь нареканию товарищей и начальства. Да и захочет ли жена твоя перейти от тебя ко мне? Силою нельзя ее к тому принудить; да и что скажет твой друг и покровитель граф Толстой…
Кабри стал бранить и графа, и жену.
– Напрасно ты гневаешься на жену, любезный Кабри, – сказал я, – она ни в чем не виновата, а виноват один NN. Помирись с женой, попроси у нее прощения в том, что ты обидел ее, а с NN мы после справимся.