Смотрит на танцы Надежда. Она не стара, но ее не приглашают.

— ...Ты без путевки едешь? — спрашивает Ларису турист.

— Нет, я так, сама по себе... Я не люблю по путевкам.

— А этот малый из заключения?

— Это мой муж.

— Брось ты... Поехали с нами. Не соскучиться.

Капитан врубает сирену. В устье Пыги показалась изба Костроминых.

— Не писал ты мне, Да вот про жену-то, — говорит Костромин. — Не ждали мы. Не готовы. Ну что же, раз так получилось, в баньке вы пока жить-то будете. Чтобы отдельно. А потом уже дом или к лесникам на кордон уедете.

Ленька мнется, молчит.

— Давай ко мне на судно матросом, — предлагает Родион.

— Да ну... Я по тайге соскучал.

— Корову я купил, — говорит старик сыну. — Как ты мне писал, что жить собираешься к нам, взял сто пятьдесят рублей со сберкнижки, да вот из тех, что матери присылают как матери-героине. Подумал, раз будешь жить, — значит, надо тебе семьей обзаводиться. Серьезно. Нельзя без коровы у нас.

Лариса тянет Леньку за полу пиджачка, чтобы он поотстал.

— Что, он всегда такой? Я его боюсь, Леш... Будто мы ему чем обязаны...

Родион идет со стариком вперед, рассказывает:

— Пан, а черноплодная рябина, что ты мне посылал в письме семечки, прижила. Цветет в лучшем виде.

— Да вот, ты мне дыню чарджуйскую привозил, тоже взошла.

— Леш, а в баньке нам будет жарко? — шепчет Лариса. — Я больше всего боюсь жары.

— Топить не будем, так чего же жарко-то?