— Ой, а смотри, какие у твоего папы кулаки здоровенные. Как треснет...

Человек подымается в гору. Он вышел из дому теплым летом, уже опал яблоневый цвет, но одет он по-зимнему, в высоких резиновых сапогах, за плечом приторочен ватник.

Он проходит под пихтами, там темно и замшело, окунается по пояс в цветы и травы на кедровых полянах.

Вот он стоит на открытом склоне. Ему видна заимка, чуть слышен лай собак и перезвон детей. Видны избушка и крохотный серый кубик поодаль — банька, и около баньки цветное пятно, живая цветинка. Вот она движется... Человек кричит, приставив ладони ко рту. Голос у него гортанный:

— Лариска-а-а!

Ленька Костромин подымается в горы. За плечом у него винтовка-малопулька. Он вышел из дому летом, там знойно и сухо, а в горах цветет черемуха, подают голос невидимые ручьи, Леньке слышен посвист весеннего рябчика. Ленька догоняет весну.

Он останавливается в черемушном кусту и погружает лицо в холодную, влажную цветь. Он слушает тайгу. Он узнает ее речь, ее дыхание. Человек здоровается с тайгой. Он давно с ней не видался.

Лариса в цветном ситцевом платье бежит по тропе к туристскому лагерю, а там костры и песни, гитары зудят, рядом большая вода, в воде видны белые головы гор.

Лариса пьет вместе с туристами вино. Танцует на лужайке. Ее провожает во тьме турист, не тот, что плыл с ней вместе из Нарогача, тот уже успел вернуться в свой город, домой.

— Дальше со мной нельзя ходить, — предупреждает Лариса. — Мой муж на охоту ушел за волками, а свекор меня сторожит.

— Да брось ты разыгрывать из себя челдонскую принцессу. Какой еще свекор?

— Все... Теперь я одна... — Лариса убегает от своего провожатого.

...Ее встречает на тропе Костромин. Она сторонкой его обегает. Старик поспевает за ней.

— Напрасно вы ходите в позднее время к туристам, — глухо говорит Костромин. — Нехорошо это. Серьезно. Среди них бывают, нечестно себя ведут. Известны такие случаи. В избу пойдемте спать. Серьезно. Чтобы все вместе. Леонид на двое суток ушел в тайгу. Вам одной непривычно в наших условиях. И мы вас еще недостаточно знаем.

Лариса спешит, спешит, будто старик ей вот-вот на пятки наступит. Она боится Костромина и молчит, поджимает подбородок.

Лариса чистит рыбу на берегу. Порезала себе палец, сунула его в рот и заплакала. Повернулась к чуть видной за садом избе и быстренько зашептала:

— У, проклятые... Еще учить берутся, сами как дикари...