Иван сразу же начал отставать и снова затрубил: подожди, Вася. Иван не умел ездить в одиночку.

Тракт предупредил восклицательными знаками: «Шофер! внимание!» Тракт полез на Семинский перевал.

На перевале выпал снег. На юру стояли, набычившись, кедры. Ветер свободно проносился над седловиной Семинского перевала в Монголию и обратно.

Когда ЗИС наконец перестал подвывать, девушка облегченно вздохнула:

— Теперь уже вниз?

— Вниз побежим, — сказал Вася. — Перевалились.

Внизу он спросил у девушки:

— На работу или так чего?

Девушка сказала:

— Я из редакции газеты.

Вася долго молчал. Потом решил поплакаться:

— Знаете, — сказал он, — наша шоферская жизнь. Разве мы по восемь часов работаем? Вот из Бийска в шесть утра выехали, а ночевать в Ине будем. Может, только к двенадцати доберемся. Возьмите — геологи. Им и командировочные, и суточные, и высокогорные, и полевые... Это все у них как надбавки к получке. А мы в тех же местах работаем и по горам лазим и дома никогда не бываем, а надбавки нет. Почему это так? Вот бы в газету прописать. А? Дать по мозгам, — Вася воодушевился.

— Да, — сказала девушка серьезно. — Много еще неразберихи. Скоро должны пересмотреть.

Вася зачем-то вылез на подножку и долго стоял там, держа правой рукой баранку... ЗИС шел все так же быстро.

...Чикет-Аман перевалили ночью. Сначала девушка видела, как свет фар выхватывает из темноты пихты, как они подымаются на дыбы, лохматые. Потом она заснула. Припала к Васиному плечу, плечо было теплое.

Сквозь сон слышала Васины слова. И камешек видела на дороге. Белый камень, и на нем черные буквы.

— Вон, видите, — сказал Вася, — камень поставлен. На этом месте Димка Рогулин, наш парень, хороший парень, погиб. Чуток задремал на повороте и ткнулся в скалу. Так же вот, как мы, муку вез. Три тонны все-таки. Навалилось сзади, все сплющило. Тут ведь на секунды расчет.

Утром свернули с тракта влево, на Улаган. Выпавший накануне снег плотно укрыл дорогу. Неизвестно, что там было дальше, вверху, на перевале, который не имел своего имени и назывался просто: перелом; оттуда тянул зимний, с подвыванием ветер.

В Акташе возле чайной Вася остановил свой ЗИС, сдвинул свою солдатскую шапку с затылка прямо на глаза и пошел навстречу Ивану.

— Ну что, Ваня, делать будем? Неужто в Акташе загорать? Всего-то тут шестьдесят километров осталось. И то, считай, только до перелома пробиться, а там шариком покатимся. Пробьемся, а? Засядем, так муки́ у нас хватит. Будем лепешки печь. — И полез под машину надевать цепи на скаты.