Мне всё больше становится ясно, что в дальнейшем мне требуется твердая опора для моей работы. Переводческая работа, конечно, в качестве такой опоры совершенно не годится. Необходимым предварительным условием является открытое выражение своей позиции. Что удерживает меня от вступления в КПГ, так это исключительно внешние обстоятельства. Сейчас, пожалуй, тот самый момент, пропустить который было бы опасно. Дело в том, что именно из-за того, что членство в партии для меня будет, возможно, лишь эпизодом, не стоит с этим медлить. Остаются сомнения внешнего характера, под давлением которых я спрашиваю себя, нельзя ли интенсивным трудом скрасить в деловом и экономическом отношениии положение левого индивидуалиста таким образом, чтобы оно и дальше обеспечивало мне возможность масштабной работы на моем прежнем поле деятельности. Но можно ли эту работу без разрыва с прежней ситуацией перевести в новую стадию – вот в чем вопрос.

Но и в этом случае «опора» нуждается во внешнем подкреплении, скажем, редакторской должности. Во всяком случае, грядущая эпоха, кажется, отличается для меня от предыдущей тем, что ослабевает влияние эротического начала. Я осознал это не без влияния наблюдений за отношениями Райха и Аси.

Я заметил, что Райх сохраняет твердость при всех колебаниях Аси, и ее выходки, от которых я бы сошел с ума, на него не действуют, или он не подает вида. И если только не подает виду, то это уже очень много. Всё дело в «опоре», которую он нашел здесь для своей работы[280].

Вся жизненная ситуация Беньямина конца 1920-х годов в одном-единственном пассаже. Коммунистическая партия для него – то же самое, что для Витгенштейна монастырь. В беспощадной откровенности соединяются осознание несостоявшихся процессов созревания и чисто оппортунистические соображения социально и экономически деклассированного индивидуалиста. Коль скоро для принятых решений нет безусловной причины, то они, в конце концов, должны хотя бы принести пользу! Радикальный прагматизм становится выбором, в сознании блуждают буржуазные мечтания о «редакторской должности». Что угодно, только не продолжение нынешнего состояния! Беньямин – ему уже за тридцать – поневоле признает, что не имеет опоры в жизни, да и самой жизни тоже. Даже у Аси и Райха дела в этом смысле обстоят лучше. Они хотя бы есть друг у друга, вдобавок у Аси еще коммунистическая миссия, а у аппаратчика Райха – свой твердый распорядок заседаний:

Дальнейшие размышления: вступать в партию? Решающие преимущества: твердая позиция, наличие – пусть даже только приниципиальная возможность – мандата. Организованный, гарантированный контакт с людьми. Против этого решения: быть коммунистом в государстве, где господствует пролетариат, значит полностью отказаться от личной независимости. Задача организации собственной жизни, так сказать, уступается партии. ‹…› Правда, пока я путешествую, о вступлении в партию вряд ли может идти речь[281].