Давайте перейдем к Магнитострою.

Когда впервые был поставлен вопрос, нужно ли строить Магнитогорский завод, чтобы уголь получать из Кузбасса, а руду отправлять в Кузбасс на другой металлургический завод, в Европе говорили: «Большевики делают новые чудачества — это ненормальные люди». И вот мы, по их мнению, ненормальные люди, строим Магнитогорский комбинат, а они, нормальные люди, свои домны тушат…

Сегодня вы имеете три домны, причем одна стала в ремонт, четвертая не закончена, имеете одну мартеновскую печь, вторая накануне пуска, имеете огромный блюминг. Но все это, товарищи, говоря откровенно и прямо, не закончено. Огромная станция, а вид у нее такой, как будто бы там вчера погром был… — кругом грязь, болото. Разве грязь является украшением?..

Ведь это позор! Построили гигант, вложили полмиллиарда рублей, поставили прекрасные машины, а грязи очистить не можем!

На тех агрегатах, на которых вы уже работаете, в особенности в доменном цехе, мы имеем аварию за аварией. Вы на второй печи в июне месяце показали прямо чудеса, домна шла ровно и давала свою проектную мощность. Если домна дает тысячу сто восемьдесят тони, то это все, что можно было от нее потребовать, а вы давали и тысячу двести и тысячу триста и даже раз дали тысячу четыреста тридцать тонн. Значит, можете работать, значит, когда большевики берут себя в руки, они могут вести работу на домне! А почему это все время не делается? Просто потому, что не хватает выдержки, не хватает настойчивости, а эта настойчивость абсолютно необходима, без этого вы огромными вашими агрегатами не овладеете.

В Москве я очень часто читаю телеграммы: вчера было две тысячи тонн, а сегодня — девятьсот… Оказывается — авария, которая произошла из-за того, что положили песок не такой сухости, как надо,

Неужели положить не сырой песок — это такая трудная задача, такая сложная техника, овладеть которой мы не можем?..

Шел с одним товарищем, меня никто не знал, его никто не знал, и увидели мы следующее. Стояли шесть женщин и работали блестяще — надо прямо сказать, что женщины ударнее работали, чем мужчины. Стоят эти женщины, лопатами копают землю, а один мужик, этакий верзила, сидит и смотрит. На мой вопрос: «Что вы здесь делаете?» — он отвечает: «Я бригадир». — «Где твоя бригада?» — «Вот она», — и указывает на женщин. — «А почему ты не работаешь?» — «Я бригадир». Я боюсь, что он себя даже ударником считает!

Таких явлений на Магнитке немало. Почему? Люди не хотят работать? Неверно. Наши рабочие — это лучшие рабочие во всем мире, ибо они сознают, что на себя работают. Магнитка — это собственность рабочего класса. Разве нельзя организовать этих рабочих? Можно. Кто должен организовать? Бригадир — низшее звено. Как же может организовать этот здоровенный детина, которого мы видели, когда он сидит, а женщины копошатся и земле? Кто будет относиться к нему к уважением? Думают: «Вот дармоед смотрит за нами!»…