Лесков соприкоснулся с кровавыми последствиями политических решений именно в эпоху Крымской войны (1853–1856), служа в рекрутском присутствии Казенной палаты.

Служба эта, как мы помним, стала для него источником весьма болезненных переживаний, отчасти описанных в рассказе «Владычный суд» в связи с историей о том, как он помог еврейскому мальчику избежать службы в армии. А скольким помочь он не сумел? Да, он исполнял чужие решения, но всё же принимал непосредственное участие в поставке «пушечного мяса». Возможно, поэтому в своей прозе он вспоминал то время так редко и лишь десятилетия спустя – например, в «Печерских антиках» (1883), где патриотический подъем начала Крымской войны описан с ядовитой иронией:

«Все мы тогда чувствовали себя необыкновенно веселыми и счастливыми, бог весть отчего и почему. Никому и в голову не приходило сомневаться в силе и могуществе родины, исторический горизонт которой казался чист и ясен, как покрывавшее нас безоблачное небо с ярко горящим солнцем. Все как-то смахивали тогда на воробьев последнего тургеневского рассказа: прыгали, наскакивали, и никому в голову не приходило посмотреть, не реет ли где поверху ястреб, а только бойчились и чирикали: – Мы еще повоюем, чёрт возьми! Воевать тогда многим ужасно хотелось. Начитанные люди с патриотическою гордостью повторяли фразу, что “Россия – государство военное”, и военные люди были в большой моде и пользовались этим не всегда великодушно»820.

«Все мы тогда чувствовали себя необыкновенно веселыми и счастливыми, бог весть отчего и почему. Никому и в голову не приходило сомневаться в силе и могуществе родины, исторический горизонт которой казался чист и ясен, как покрывавшее нас безоблачное небо с ярко горящим солнцем. Все как-то смахивали тогда на воробьев последнего тургеневского рассказа: прыгали, наскакивали, и никому в голову не приходило посмотреть, не реет ли где поверху ястреб, а только бойчились и чирикали:

– Мы еще повоюем, чёрт возьми!

Воевать тогда многим ужасно хотелось. Начитанные люди с патриотическою гордостью повторяли фразу, что “Россия – государство военное”, и военные люди были в большой моде и пользовались этим не всегда великодушно»⁸²⁰.

К крымской теме Лесков вернулся в рассказе «Бесстыдник», в первой редакции вышедшем под названием «Морской капитан с Сухой Недны. Рассказ entre chien el loup[132] (Из беседы в кают-компании)»⁸²¹. Рассказ был, по-видимому, написан в начале 1877 года, незадолго до Русско-турецкой войны, и посвящался богатству натуры русского человека, способного в зависимости от обстоятельств и на героизм, и на воровство.