Нюрнбергский Совет растерялся. Тайные заседания длились по многу часов. Получившие к тому времени отпущение грехов, Шпенглер и Пиркгеймер снова принимали деятельное участие в городской жизни. Но позиции их разошлись. Горячо ратовал в Совете за церковную реформу Шпенглер. Пиркгеймер был куда умереннее. Настаивал, чтобы за монастырями сохранили их права. Несколько его сестер были монашенками, одна — даже настоятельницей большого монастыря. Это, конечно, сказалось на его позиции в Совете, но важнее было другое. Он уже начал пересматривать свое отношение к Реформации.

Чтобы успокоить умы, умиротворить опасное брожение, словом, во избежание худшего, Совет решил провести в городе церковную реформу. Правда, весьма умеренную. Было разрешено богослужение на немецком языке, монастыри несколько урезаны в правах. Отцы города решили сразу ясно показать, что дальше этого не пойдут и других изменении не потерпят. Начались судебные процессы против участников религиозных сект, которые были бродильным элементом в жизни города.

Нужен был устрашающий пример. Первым предали суду блестящего молодого ученого Ганса Денка, ректора школы св. Зебальда. Когда он появился в городе с рекомендательными письмами от бааельских гуманистов, его весьма радушно приняли в доме и кружке Пикгеймера. Познакомился с Денком и проникся к нему симпатией и Дюрер. Теперь, когда над Денком разразилась беда, Пиркгеймер порвал с ним, и Дюрер последовал за своим другом и советчиком. Не думал он, что ему придется отрекаться от людей, которые ему милы. Но Пиркгеймер убедил его: все, кто связан с анабаптистами, опасны. От них — один шаг до бунтующих крестьян. Дснка изгнали из города. Напрасно один из видных гуманистов, состоявший в переписке с Пиркгеймером, Эколампад, упрашивал того заступиться за Денка. Пиркгеймер отказался.

Принялись и за художников. К суду привлекли троих. Это были братья Бартель и Зебальд Бегаймы и Георг Ленц тот самый, чья невеста сопровождала Дюреров в Нидерланды. Все они в разное время учились у Дюрера, были вхожи в его дом, он прекрасно их знал. Видел, какие они горячие головы. Однако не догадывался, как далеко ушли молодые люди в своем свободомыслии! Документы по делу трех художников сохранились. Они озаглавлены так: «Протоколы допроса трех безбожных художников». Подсудимые были обвинены в том, что они участники секты и богохульники, но больше всего в том, что не повинуются мирским властям. Судебная коллегия по их делу состояла не только из юристов, но и из лютеранских проповедников: вчерашние «еретики» уже стали охранителями. Рассказывали, кто с осуждением, кто с сочувствием,что обвиняемые держатся дерзко. Георг Ленц заявил: он не ставит ни во что обряд крещения, не верит в Христа, не желает признавать существующие светские власти и господ. Судьям показалось — они ослышались. Они спросили Ленца, верит ли он вообще в бога. Тот, поразмыслив, ответил: «Отчасти». Братья Бегаймы тоже держались смело. Лет через пять — десять всем троим угрожал бы костер. Но в ту пору контрреформация еще не обрела такой силы. Приговор был сравнительно мягким. «Безбожных художников» изгнали из родного города.