Тотальный беспредел, конечно, не довел до добра. В СПБ разразился кровавый бунт. В 1972 году санитары Второго отделения вытащили в туалет на экзекуцию зэка. Тот оказался лагерником и давать себя бить не собирался. Зэк выломал кусок водопроводной трубы и им проломил череп одному из санитаров. На сигнал тревоги сбежались санитары из других отделений, тем же куском трубы они забили зэка насмерть. В отделении начался бунт, заключенным удалось выломать двери двух камер, и они сцепились с санитарами, превратив коридор в поле битвы.

На подавление бунта пришлось вызывать солдат из соседней части внутренних войск. В тот же день еще одного зэка забили насмерть, прочих участников положили на вязки и долго кололи.

После бунта бить стали меньше, и уже никого не заколачивали до смерти. По-прежнему били, ломали челюсти и ребра, выбивали зубы, но не убивали.

В 1970-х в дополнение к избиениям и нейролептикам на зэков надвинулась новая напасть — перенаселение. Как и прочие СПБ, Благовещенская имела свой четко определенный географический «ареал»: весь Дальний Восток и Сибирь восточнее Иркутска, что составляло чуть ли не половину территории СССР. Мест в СПБ, рассчитанной всего на двести человек, не хватало. Спали по трое на двух сдвинутых койках, а совсем невезучие располагались на матрасе на полу.

Так СПБ начала расширяться. В 1970 году к главному зданию была сделана первая пристройка в два этажа, нижний заняли кухня и столовая, а на втором поместилось Третье отделение; численность заключенных СПБ дошла до трехсот человек.

Еще через два года было открыто Четвертое отделение, но не в самой СПБ, а в шести камерах СИЗО. В камерах при этом ничего не меняли: даже зонты так и оставались на окнах, и «освобожденные от уголовной ответственности» пациенты спали на двухэтажных шконках. В этом крошечном и нелепом Четвертом отделении была своя символика, знак и направление роста самой тюремной психиатрии. Если до того она, как дитя, забавлялась с заключенными, подчас их наказывая, подчас балуя — грибочки во двориках, газоны, прогулки по два часа, — то с начала 1970-х произошла метаморфоза. Грибочки во двориках спилили, траву газонов повыдирали с корнем, прогулки сократили до 30–40 минут в зависимости от времени года.

Новые «особо опасные душевнобольные» все прибывали, и с 1972 года СПБ начинает быстро разрастаться. Сначала надстроили еще один этаж над столовой, поделили его на три камеры, и из СИЗО туда вернулось Четвертое отделение. Оно получилось кривым, темным и запутанным: две маленькие камеры и один «коровник» на сорок человек. При этом пришлось заложить кирпичом окна двух камер Третьего отделения — они так и остались без света, только с лампочками. Места для сортира в Четвертом отделении не нашлось, зэков гоняли в уборную Третьего отделения.